Верещагин Олег Николаевич. Земля теней. Главы 16-17.

16. КРОВАВЫЙ КАМЕНЬ

Так подыхает суть.

Вот, оборвался путь.

Голос мой сорван - приди!

В волчьих глазах - тоска.

Пламени шелк в руках.

Серые звезды в груди.

Рандир. Бессмертие

Сарниэ разбудил Линтэ.

Последнее время эльфы стали нередко спать - слишком большой была усталость. В горном проходе, называемом Аглон, дули постоянные ветра с севера, то и дело приносившие снег. Тут он вроде бы уже стаял, но нет - проснёшься утром - а вокруг снова бело, и ветер треплет шатры. И всего два цвета - белое и чёрное, так тошно и хочется зелёного - хоть вой... Шатры у нолдор тоже мрачноватые...

Маэдрос со своими стоял на месте уже три дня, решая, идти ли дальше, на равнину, которую синдар называли Лотлэнн. Женщины и дети успели отдохнуть, а воинам отдыха пока не было. Не было, соответственно, отдыха и щитоносцам.

Никогда в жизни Сарниэ не думал, что можно так уставать. Так, что даже думать ни о чём не получается - закрываешь глаза - а перед ними качается всё тот же снег, из которого торчат мёртвые серые былки. Неужели придёт весна, а потом лето? Не верилось...

...Линтэ старался перешагнуть аккуратно, но всё равно Сарниэ открыл глаза - чутко, ему просто-напросто показалось: опять надо вставать и куда-то ехать. И сразу встретился взглядом с Линтэ.

- Ты чего? - шепнул тот и улыбнулся. - Спи дальше.

- Ты куда? - Сарниэ всё-таки привстал на локтях. - Ойвбрррр... - с плаща посыпался снег. Было ещё совсем темно, горели несколько костров, слышались негромкие разговоры, пение, кто-то ходил - всё было как обычно, проще говоря...

- К передовому патрулю, - сказал Линтэ. - От них никого нет что-то, а они должны были тропу на Химринг обследовать... Нэльофинвэ Майтимо посылает меня.

- Осторожней, - это был голос Виндэ, который тоже проснулся и приподнялся. Линтэ кивнул. Предупреждение не было лишено смысла. На протяжении всего пути от Лант Лаур до Аглона орки нападали много раз, а на Ароссиахе передовому отряду пришлось выдержать целое сражение. За это время Линтэ и Виндэ сдружились так, что Сарниэ временами сердился - он то и дело просто переставал понимать, о чём они говорят друг с другом. Линтэ восхищался тем, как авари легко и просто, словно дыша, придумывает новые слова, а Виндэ мог подолгу следить, как Линтэ записывает увиденное и услышанное и вздыхал - ему по-прежнему не очень давалось правильное письмо.

- Я буду осторожен, - пообещал Линтэ, затягивая ремешок шлема под подбородком. И улыбнулся: - Надоело таскать доспехи! - и расстегнул ремень. - Уф. Так свободней.

- Затянись, - посоветовал Виндэ. - В бою слетит от первого же удара или сам свалится на бегу.

- Думаю, что боя не будет, - улыбнулся Линтэ, так и оставив ремешок болтаться. - Надеюсь, наш лорд остановится здесь.

- Здесь? - Сарниэ огляделся. И повторил: - Ойвбрррр!

Линтэ рассмеялся и канул в ночь, что-то насвистывая. Слышно было, как его окликнули, а ещё через какое-то - короткое время - застучали копыта.

- Будем вставать? - Виндэ сел, широко зевнул и смешно клацнул зубами. Сарниэ хихикнул. Маленькие эльфята обожали смотреть, как Виндэ зевает или смеётся - чтобы полюбоваться его клыками и как следует попугаться (это было интересно, и потом по лагерю шли волнами рассказы, что авари в бою загрызает орков насмерть.) Кстати, Виндэ тискали, вертели и крутили и ламбенголморы (1.), которых среди нолдор было полно - и ещё кстати, первым среди них у Феанорингов был Куруфин, с ним соперничал лишь Эктелион и Энердиль - из Нолфингов. Кое-кто из них даже выражал сомнение, что Виндэ - квэнди, на что авари жутко обиделся и перестал соглашаться на осмотры и разговоры - пока его не упросил снова Куруфин. Лорду Виндэ отказать не мог...

...Сарниэ думал, что Виндэ согласился бы - с восторгом - прикажи Куруфин прыгнуть в горн. С восторгом и без раздумий...

1."Профсоюз" эльфийских учёных, созданный ещё Феанором в Амане.

- Давай, - согласился Сарниэ. Виндэ снова зевнул и протянул Сарниэ руку, выпростанную из-под плаща.

- На, грызи.

Там оказался большой сухарь. Сарниэ громко глотнул слюну - сухарь был вкусно пригорелый с одного краешка, плотный, увесистый даже на вид...

- А ты? - он задержал принятый сухарь в руке, требовательно посмотрел на друга. Тот продемонстрировал второй сухарь и спросил:

- А помнишь крэм? Вкусный был...

- Ничего, ещё поедим и крэм и настоящий горячий хлеб, - обнадёжил Сарниэ и жизнерадостно захрустел. Настроение стало намного лучше...

...Те из щитоносцев, что были в лагере, а не в разгоне, постепенно подтянулись к разведённому друзьями костру. Появились и пошли по рукам три фляжки с вином, разная еда, и ранний подъём превратился в ранний завтрак. Зазвучал смех, а потом и песня - и, если бы мальчишки дали себе труд посмотреть вокруг, то увидели бы, что взрослые эльфы вокруг, у других костров, тоже улыбаются, слыша этот весёлый шум.

Потом запел Сарниэ - взяв чью-то арфу вместо своей дудочки, чтобы освободить губы. И его песня была не очень весёлой.

- Кто скажет, где живет надежды свет?

Кто скажет, где лежит надежды путь?

Прошедшему нельзя сказать: "Не будь!",

Волнам с песка не смыть кровавый след.

Когда безумью стали гимн пропет,

Когда того, что было, не вернуть -

Кто скажет, где живет надежды свет?

Кто скажет, где лежит надежды путь?

Сквозь дым и пепел Искаженных лет

Еще мерцает истинная суть -

Мир исцелить навеки как-нибудь

Еще возможно... Ну, а если нет -

Кто скажет, где живет надежды свет? (1.)

1.Стихи Amarin.

- Ну вот, - буркнул Альма, - бросая в костёр тонкий сушняк, - опять печальное поёшь...

Он был неплохой парень, Альма. И не возобновлял той ссоры, которая так вспыхнула в начале знакомства Сарниэ и Виндэ с остальными обитателями отошедшего в прошлое вместе с общим лагерем "щенятника". Но нет-нет, да и покусывал новеньких.

- А чьи стихи? - спросил Март. Сарниэ фыркнул:

- Ну чьи... - и стрельнул глазами в сторону Виндэ, который полулежал на плаще с таким скромным видом, что было ясно: он ждёт похвал.

- Нет, хорошо получилось, - сказал Март. - Как будто ты сам видел Аль... - он посмотрел на Сарниэ смущённо. - Всё.

- А я и видел, - тихо ответил Виндэ, перестав драть нос. - Вы все часто про это думаете. С такой виной и болью, что не увидеть - это надо хотеть не видеть.

Мальчишки наглухо примолкли. Кто-то вздохнул. Кто-то сказал: "Даааа..." А Март вдруг спросил:

- Сарнито, ты нас простил?

Сарниэ вскинул голову. Зло посмотрел вокруг. И... и не увидел ответной злости. Он сразу обмяк и тихо, искренне и негромко сказал:

- Да.

И не добавил: "А Маэдроса не могу." И то и другое было правдой.

- Интересно, почему канкаэр Анаринья не прислал Метиму, - неожиданно сказал кто-то. - Он же с патрулём, прислал бы его, он бы и рассказал, что там у них и как... Теперь Линтэ мотаться.

К костру неожиданно выдвинулся сбоку - мальчишки повскакали, раздвинулись - Маэдрос. В медном обруче заскользили длинные летучие блики пламени. Оббил, не садясь, с меховой оторочки высоких сапог снег стащенной крагой. Ему подали простенькую буковую чашу с вином, лорд вытянул его одним глотком, кивнул:

- Спасибо... Март, Виндэ и... Сарниэ, седлать. Едем на север, там неладно.

- Мой лорд, - сказал Март, - туда уехал Линтэ...

- Я знаю, седлайте, - и, отмахнув плащом, ушёл в сторону, где через короткое время залязгала сталь и послышались голоса воинов...

...Достаточно было отойти от костра - и становилось ясно, что уже светает. При свете солнца сделалось видно, что это всё-таки уже пришла весна, что ни говори и как не дуй ветер и не сыпь снег... Сарниэ догнал Виндэ у коновязи - задержался, затягивая ремни доспехов - а тот как раз отвязывал своего Спара и объяснял ему, что надо ехать, ну надо, понимаешь? Сарниэ обнял на миг за шею Айру, зарылся носом в рыжую гриву. Вздохнул и пошёл за седлом - оно было тут же, укрытое плотной тканью.

- Случилось что-то, - сказал он, поднимая седло.

- Случилось, - подтвердил Виндэ. - И по лорду видно, и я... чувствую. Смотри.

Полсотни всадников уже сбивались в плотный длинный клин, над головой его в руке Марта плескался стяг Маэдроса. Сам Маэдрос - он надел шлем, алый гребень вознёсся над строем - горячил огромного жеребца перед строем, что-то говорил. Мальчишки подстроились в голову - слева и справа от Марта.

Маэдрос тронул коня, помчался вперёд, указывая поднятой ладонью направление движения - навстречу ветру. Строй - в грохоте, ржании и сверкании - пошёл за ним - шагом... рысью... галопом.

К Химрингу, возносившему вершину на северо-востоке.

* * *

Коней пришлось оставить под охраной десятка воинов около предгорий - лезть вверх, туда, где должен был находиться разведотряд, верхами, значило поломать коням ноги. С ними оставили десять воинов, и Маэдрос какое-то время решал, кого из щитоносцев оставить. Оставил Марта - тот со вздохом передал стяг одному из взрослых воинов.

Эльфы двигались быстро, многие даже не по тропе - там было тесновато - а перескакивая с камня на камень - в тяжёлых доспехах - так, словно их и не было. Примерно через пол-лиги один из бежавших впереди остановился, скакнул вбок, что-то поднял:

- Мой лорд!

На перчатке лежал обрывок чёрной ткани. Подошёл Маэдрос, снял шлем, отдал подскочившему Виндэ, потянул воздух раздувшимися ноздрями:

- Орки.

- Сейчас их тут нет, - сказал подобравший ткань. - Лежали и следили, но давно. Не за нами.

- Скорей вперёд! - на втором слове голос лорд приглох под шлемом. - Смотреть внимательно, слушать, ну!..

...За подъёмом была небольшая долина - на другом её конце, видимо, снова начинался спуск, а за ним - подъём. Дальше поднимался Химринг - чёткий контур в чистом небе. Справа долина скатывалась в распадок, но это Сарниэ заметил боковым зрением, потому что это, пожалуй, было не важно.

Гораздо более важным было то, что там, где начинался спуск, стояли орки.

И было их не меньше пятисот.

Они, как видно, ждали эльфов, потому что как только появились первые - орда разразилась таким воем и визгом, что скалы вокруг зарокотали. А потом словно бы потекла через долину - сюда, на этот конец.

Повернуться и бежать? К коням? Орки не нагонят, конечно... Сарниэ посмотрел на Виндэ - тот скалил зубы и тихо похрипывал где-то в горле. Потом - глянул на лорда.

Маэдрос стоял к оркам ближе всех, глядя куда-то вперёд - за головы орков, на ту сторону долины, где в скалах должен был находиться передовой отряд. Глаза его в миндалевидных прорезях глазниц были спокойные и задумчивые. Сарниэ снова взглянул на приближающихся орков. А потом - как лорд - за их головы. Туда, где...

... - Играй, Сарнито, - ладонь Маэдроса легла на плечо Сарниэ. - Играй, не бойся.

Сарниэ немного удивлённо посмотрел на лорда снизу вверх.

- Я не боюсь, - сказал он, улыбнулся и поднёс к губам флейту, вынутую из сапога.

Первый звук - резкий и чистый - прорезал близящийся шум орочьей орды. И с этим первым звуком мальчик - светло-серебристая фигурка на жухлой бурой траве - стал спускаться по склону холма навстречу текущему чёрно-серому кипятку.

Не печалься, мой друг, мы погибли.
Быть может напрасно отказавшись мельчить
И играть с Пустотой в "что-почём".
Но я помню вершину холма,
Ветку вишни в руке,
И в лучах заходящего солнца -
Тень от хрупкой фигурки с мечом.
Мы погибли, мой друг.
Я клянусь, это было прекрасно!

И звонкий, как одинокий детский голос, звук флейты вдруг стал суровым и заполнил собой всё вокруг - словно стена выросла перед с разбегу остановившимся орками. За спиной идущего мальчика уже шли ещё четверо флейтистов, а за ними плотным строем, чеканя шаг, спускались по склону холма дружинники Маэдроса - странно сдвинув щиты, и тёплый ветер рвал белые султаны на шлемах. Эльфы шли молча, слитным и тяжким шагом - лишь флейты грозно и яростно свистели, будто невидимые клинки секли воздух перед строем:

Тьма сотрет наши лица и память о нас
Поруганью предаст и разбою.
Не печалься, мы гибнем, кончается бой.
Навсегда уходящему Солнцу, Солнцу героев -
Помаши на прощанье рукой.
Уходящему Солнцу - Великому Солнцу героев -
Помаши на прощанье... (1.)

1.Стихи С.Калугина.

Стоявшие в переднем ряду орки - самые здоровые, коренастые, яростные - увидели вдруг, что идущий первым мальчишка улыбается, словно не видит направленных в него копий и стрел. И ещё увидели, как наливаются голубым сиянием - медленно, словно раскаляясь в невидимом горне холодным пламенем - наконечники склонённых эльфийских копий.

Орки повернулись и побежали. Как бежит - в слитном и слепом, необоримом страхе - скотское стадо.

- Их мало! Назад, дурачьё, их мало! - удивлённо и яростно ревел кто-то во вражеском тылу, лупя направо и налево длинным чёрным кнутом. Ещё несколько орков поддерживали крик дружными воплями, тоже работая кнутами - но орки хорошо соображали, что кнут не так страшен, как безжалостные копья сзади - и главным стало убежать именно от них.

Строй эльфов ускорился, пропуская внутрь флейтистов. Сарниэ деловито спрятал флейту в сапог, принял от Виндэ щит и, забросив его за спину, перехватил протянутое другом копьё, поднял его остриём вверх - на острие зажглась пульсирующая молния. Флейты молчали, но земля и небо продолжали откликаться мотивом на шаг воинов.

И вдруг орки остановились, затоптались на месте. Не кнуты командиров были тому причиной. А через миг эта причина стала ясна - и строй эльфов замедлил шаг.

Сперва над верхним краем холма впереди, в полулиге, просто заколебался воздух. Потом грузно дрогнула, зашлась в судороге земля. А потом - потом над холмом взметнулись два хлыста чёрно-алого пламени - и ветер, превратившийся из тёплого в жаркий, рванул флаги со Звездой и согнул древка копий... Послышалось хриплое, мощное двойное дыхание - как будто плавильные печи жадно засасывали воздух, выдыхая пепел и смрад.

- Балроги, - сказал Маэдрос и, выйдя из строя, поднял Ормэ, похожий на раскалённый голубым огнём слиток.

Да, это были балроги. Два Валарукара приближались неспешно, но уверенно, с каждым шагом обретая очертания огромных огненноликих воинов в чёрной броне, размахивающих длинными бичами. Орки с радостными воплями копились за плывущими над землёй сгустками живого пламени - но точно по их следу не шли. Там, где ступали балроги, горела не трава - горела и спекалась в мутное стекло сама земля.

Эльфы встали плотнее, лишь Маэдрос продолжал стоять впереди строя, подняв меч - неподвижный и уверенный. Над телом отца он сразил одного Валарукара. Пожалуй, отряд нолдор одолел бы и обоих. Но ясно было, чего ждут орки - едва балроги вступят в бой и расколют отряд эльфов, как они набросятся...

И тут...

...орки вдруг засуетились снова. Один балрог остался стоять на месте, другой повернулся влево и сделал несколько шагов - послышались тяжкие гудящие звуки. А Маэдрос засмеялся и крикнул:

- Айа, брат! Ты вовремя!

А все остальные услышали то, что Маэдрос услышал чуть раньше - грозный лай, звук рога и приближающийся дробный гром копыт, сотрясавший землю не меньше бездушной поступи балрогов.

Хуан - белая молния - появился из справа распадка первым. Он летел над землёй уже не с лаем - с рёвом. А следом заплескались чёрные узкие флаги - и конная дружина Келегорма намётом выскочила на равнину, рассыпаясь лезвием косы. Впереди мчался сам Келегорм - без шлема, с развевающимися волосами, держа в высоко поднятой руке Лассэ. И голос его прозвучал трубой:

- Айа, Нэльо! Бей-гони! - а рог играл весёлый охотничий сигнал, которому научил когда-то мальчика Турко сам Оромэ.

Балроги тоже узнали этот грозный звук - и смешались. А Келегорм, вспыхнув серебряной разящей молнией, налетел на ближнего - сверкнуло пламя, разорвалось брызгами и лезвиями, на миг багряное и серебряное слились, а потом стало видно, как Балрог падает наземь, раскинув огромные руки - из его груди рвался быстро чернеющий, гаснущий алый смерч. Его напарник, размахивая бичом, запоздало и не очень охотно двинулся на Келегорма, задержался, отмахиваясь от белого вихря - Хуана...

- Турко, иду, брат! - закричал Маэдрос, бросаясь вперёд с воздетым мечом, рассыпающим ослепительные искры.

- Вперёёёоооод! - заорал Сарниэ, сам не слыша своего голоса в слитном крике эльфов, рванувшихся на врага.

Орк. Пятится. Удар копьём - под щит, неудачный удар, копьё завязло в дёргающемся, живом... ещё живом. Другой - замахивается кривым клинком - удар ногой в пах, Талья - наружу! Сверху по затылку - не разрубил, кажется, но хребет не выдержал точно...

- Ррраххх... йаааа...

Щит на руку! Виндэ справа - прикрыл, удар копья почти отсёк орку нижнюю челюсть, второй - добил... спасибо! Щит под удар... Виндэ рядом, впереди - враги, и они сейчас побегут, они сейчас побегут...

Рог Келегорма играет сигнал охоты...

...Защитники тропы на Химринг взяли с орков хорошую цену. Тела, пронзённые стрелами, валялись тут и там - на тропе и по обе её стороны, застрявшие в кустарнике. Потом они стали встречаться совсем часто - видно, с этого рубежа орки рванули толпой, уже не обращая внимания на убиваемых...

...Первый эльф. Нолдо был приколот к дереву двумя копьями, брошенными с такой силой, что доспех не спас - он стоял, уронив голову и руки, не выпустив меча.

Орки, орки. Орки.

Второй эльф. На трёх разрубленных почти надвое трупах, щит - в щетине стрел - в стороне, одна стрела в правом глазу, ещё одна - в горле, прошла через кольчужный шарф.

Орки, орки...

Третий эльф. Четвёртый. Зарубленные, со множеством ран.

Конь - порубленный в крошево...

Орки... орки... Орки. Снова орки.

- Метима!!!

Мальчик сидел на камнях, белые пальцы сжимали лук и стрелу. Рядом лежали экет и ещё одна - последняя - стрела. Орки не добрались до него трёх шагов - именно на таком расстоянии лежал кривоногий длиннорукий полузверь, стиснувший судорожной хваткой зубищ древко вошедшей в глотку стрелы. Сарниэ поднял младшего, прижал, и Метима, вцепившись в доспех, начал сперва всхлипывать, а потом громко, облегчённо заревел:

- Сар-ни-и-и-ито-о-о-о!..

- Здесь Линтэ! - вдруг крикнул кто-то. И такой ужас был в голосе, что Сарниэ оттолкнул Метима и побежал туда...

...Гранитная глыба, на которой это произошло, была алой.

Линтэ широко открывал и закрывал рот, загребая землю левой рукой, бессмысленно дёргая белыми крючащимися пальцами травинки.

Правой руки выше локтя и обеих ног выше колен у него не было. Обрубки, всё ещё фыркая кровью, дёргались и шевелились, а отсечённые ноги и рука валялись вокруг вместе с частями доспеха. Только шлема не было... Слева голову Линтэ тоже заливала кровь - от удара, который его оглушил. И даже в бою орки не отказали себе в удовольствии оттащить упавшего щитоносца в сторону и искалечить.

- Да что же вы стоите?! - закричал подбежавший через секунду после Сарниэ Виндэ и, упав на колени, быстро, точно перерезал Линтэ горло. Тот широко открыл очистившиеся от немыслимой муки глаза, вытолкнул языком масляный тёмный пузырь - и обмяк. Трава посыпалась между разжавшихся пальцев.

Сарниэ вспомнил, как Линтэ записывал на привалах сбивчивые разговоры пленных орков - о совсем невоенных делах, о невнятных и странных обычаях, их слова, их рассказы... " - Зачем ты это делаешь? - Ну как ты не понимаешь? Они живут, думают, верят - разве можно, чтобы всё это пропало без следа?"... Как он упросил лорда отпустить трёх совсем молодых тварей - почти на коленях упросил.

Не они ли рубили ему сегодня руку и ноги?!

Не они ли?!

Сарниэ встал на колено, потрогал отрубленную правую руку Линтэ. Её пальцы слабо дёрнулись, и Сарниэ отшатнулся в ужасе, подавив вскрик. Это было кошмарно - Линтэ уже не было, остался лишь труп, а пальцы его руки ещё жили.

- Его-то за что? - прошептал Сарниэ. - Валар свидетели, он-то пытался вас понять и даже простить...

- Где пленные?! - выл рядом Виндэ. - Пленных мне! Сюда пленных! Сюда! Rilkhel mor! Cwelle iad! (1.) - и его поддерживали другие голоса, почти такие же дикие и страшные... Кто-то уже тащил и гнал пленных орков - не меньше двадцати, они выли и закрывали ладонями глаза, волоклись за тащащими их воинами, даже самые огромные, не так уж уступавшие эльфам, зачастую не могли стоять на ногах. Виндэ при виде их тоже снова взвыл - жутко, волосы у него на затылке приподнялись светлым гребнем, он левой рукой достал свой нож, а правой буквально выхватил из подогнанной толпы завизжавшего орка. В руках остальных эльфов засверкали кинжалы, они надвинулись на пленных со всех сторон сразу. Глаза нолдор горели синеватыми огнями, только у Виндэ ставший огромным зрачок залило алое...

1.Всем смерть! Убить их! (виндан)

...Когда Метима успел добраться до разорванной сумки рядом с искромсанным конём и достать рукопись - Сарниэ потом не мог вспомнить. Но Метима вдруг оказался между Виндэ и орком - так, словно он тут был старший и приказывал остальным; остановишь его - остановятся все.

- Возьми, - сказал мальчик, протягивая Виндэ испачканную кровью, но целую стопку прошнурованных листов.

- Что это? - Виндэ остановился. В его глазах появилось удивление. Метима дрожащее вздохнул:

- Когда... они напали, он крикнул мне: "Если уцелеешь - книгу отдай авари!" Они же меня... - Метима потупился. - Взрослые и... Линтэ... они меня до последнего за спинами держали... - он справился с собой и выпрямился: - Вот, я выполняю его предсмертную просьбу, - сказал эльфёнок с достоинством и горечью. - Это его книга.

Виндэ взял листы свободной рукой. Какое-то время смотрел на них, потом взглянул в трясущееся лицо орка. С невероятным, непередаваемым словами, лишь ощутимым в осанвэ отвращением и брезгливостью сказал:

- Тanth, (1.) - и отошёл, убирая нож и бережно неся книгу Линтэ.

1.Червяк. (виндан)

Оружие вокруг опускалось, и было слышно, как скулят и повизгивают орки.

Подошёл Келегорм, ведя в поводу коня. Маэдрос, держа шлем за гребень и качая им, шагал рядом, братья смеялись, Келегорм что-то - Сарниэ услышал - говорил о том, что охота вышла хоть и не та, но удачная. На луке седла коня Келегорма сидел гордо клекочущий дикий сокол - как видно, он и принёс лорду весть о том, что дозор брата подвергся нападению. Но оба лорда осеклись, когда увидели происходящее.

Они были недвижны несколько секунд. Потом - в жуткой, полной, абсолютной тиши, даже ветер улёгся - Келегорм вытянул руку - правую - и сжал пальцы в кулак.

Орки стали валиться друг на друга - с хрипом, дёргаясь, хватаясь кто за горло, кто за грудь. У некоторых ртом пошла кровь. Миг - и всё было кончено.

Сокол победно заклекотал и перелетел на крагу Келегорма. Распростёр крылья, прокричал:

- Аlcar! - и, оттолкнувшись, ушёл в полёт - сразу в небо. Там, наверху, заложил круг - и так же, по кругу, стал забираться вверх - выше, выше, выше...

Вокруг удивлённо и обрадовано заулыбались - крик сокола показался добрым знамением. (1.) На Маэдрос, подошедший к телу Линтэ, не улыбался, и постепенно улыбки исчезли вокруг. И опять стало тихо, хотя тишина не была такой страшной и естественной, как та, которую вызвал Келегорм. Скорей печальная она была...

1.Слава! (квээнья)

Маэдрос отвернулся от изуродованного тела. Молча подошёл к гранитной глыбе, залитой кровью Линтэ. Широко расставил ноги и, щёлкнув рычажком на мифрильной руке, нагнулся. Взялся за камень - снизу - и рывком поднял тяжесть в пятьдесят стонов (1.), не меньше. Сперва - над собой, потом - на плечи. Короткое "аххаа!" пронеслось по рядам нолдор, но никто из них не тронулся с места, пока лорд не двинулся в гору - неспешно, тяжело, но уверенно. Но и тогда никто не обгонял его и не пытался помочь - воины в полном молчании следовали за ним. И его воины. И воины Келегорма. И сам Келегорм, отпустивший коня...

1. = 800 кг.

Сарниэ шёл рядом с Виндэ и не сводил глаз с Маэдроса. В горле что-то встало наискось, вонзилось в мышцы острыми углами, распёрло, врезалось, закаменело - и Сарниэ думал, что уже никогда в жизни не сможет сказать ни слова. Он только шёл и смотрел, как идёт лорд - и каждый шаг его словно бы вбивал сваю в землю...

...На вершине Маэдрос бросил плиту наземь - казалось, дрогнул весь Химринг до основания и ниже, до Корней Арды..

- Тут, - распрямившись, сказал он хрипловато, - будет крепость Химринг. И пусть этот камень станет её нерушимой основой, как нерушима была верность нашему народу мальчика, окропившего камень своей кровью - ради этого народа и его будущего!

Раздался слитный негромкий звук. Нолдо, кольцом окружившие вершину, опускались на колено, снимали шлемы, поднимали вверх мечи - и по кругу над Химрингом зажглась серебряная радуга. А Маэдрос, повернувшись к северо-западу, поднял руку и прочёл ясно и звучно:

- не тьмой написаны века

мрак не царит не зло на троне

не покорится не преклонит

своих знамен наш род врагам

еще развязка далека

дым кузниц зла на небосклоне

и в черной Свет горит короне

но к ней протянута рука! (1.) - и резко опустил руку. Дальний гром прокатился над горами, и над заснеженным Ард-Галеном из туч сверкнули не по времени грозовые зарницы. - Берегись, Моринготто! Берегись!

1.Стихи Jackal.

...Чувством, которое испытал Сарниэ, был - восторг. Он стиснул рукоять поднятого меча и повторил шепотом:

- Берегись, Моринготто...

17. ВЕСЕННИЙ ХМЕЛЬ

Давай я сожгу все, что было,

И голос сожгу, и лицо,

И стану последним бойцом

Без имени и без могилы.

Я стану, куда же я денусь,

Мне больше не нужно беречь...

Но, кажется, пепел не сжечь -

Какой издевательский ребус...

Ёльф. ***

- Вставай, лентяй!

Смеющийся Мадэрос сдёрнул плащ с Сарниэ. Мальчишка промычал что-то, подтянул коленки к животу, но из распахнутого настежь - навстречу весеннему дню - полога шатра тянуло утренним весенним холодком, и Сарниэ сердито сел. Маэдрос, что-то напевая, уже устроился за столом - левой рукой ел, а правой - зажав в мифрильных пальцах угольную палочку - расчерчивал пергамент.

- Опять ты не отдыхал, - проворчал Сарниэ, поправляя штаны и лёгкую рубаху и пиная сапоги к выходу. - И не ел... Всю ночь где-то скакал...

- Не до этого, - отозвался Маэдрос. - Между прочим, Лауриэ Робмито, тот, кто дежурит при лорде, должен дожидаться его на ногах. А не в постели лорда, как у вас это входит в привычку. Один Март обнаруживается не в постели, когда приходишь.

- На постели, - поправил Сарниэ. - Я не разбирал её и даже укрылся своим плащом... Вкусно, Нэльофинвэ Майтимо?

- Угууу... - невоспитанно промычал лорд. - Иди сюда, - он сделал, не глядя, нетерпеливый жест. - Вот. Это будет новый Дом Оружия. Как тебе?

Сарниэ неопределённо хмыкнул, глядя на рисунок на пергаменте.

Несмотря на то, что Химринг строился вовсю и кое-где уже поднялись - будто сами собой - каменные дома из местного розового и серо-серебристого гранита, оживлённые искусной резьбой, Маэдрос всё ещё жил в шатре. Всегда полный эльфов, шумный, деловитый, он стоял на вершине холма рядом с тем местом, где только-только начал обозначаться первый венец центральной башни Химринга. Маэдрос говорил, что главное сейчас - внешняя стена и дома, где смогут жить женщины и дети, а он подождёт. Сарниэ это нравилось, если честно. Тем не менее, он решил поворчать.

- Ничего, красиво, особенно вот тут резьба - совсем новая, я такой не видел ещё... Но вообще это вы, нолдор, можете резать камень и наслаждаться, - проворчал мальчишка, отходя и подкладывая в жаровню можжевеловых веточек. - А я, честно сказать, уже соскучился по морю.

Он сказал это просто так, чтобы сказать. Но тут же понял, что испытывает такую тоску по бескрайным волнам, по крикам чаек... на глаза навернулись слёзы. О Валар, он видел море последний раз тогда, во время начала дружбы с Виндэ!

Маэдрос бросил палочку, довольно оглядел чертёж, вытянул ноги в охотничьих сапогах и усмехнулся. Странные это были отношения. Смотреть друг на друга и знать, что думает каждый: он убил моего отца - он поклялся меня убить. Во время каждой встречи. И при этом доверять друг другу. Маэдрос подумал, что завидует Курмо и даже Турко завидует, с его оставшейся в Амане золотокосой любовью. Но что делать, если ни одна из дев ни разу не обратила на себя пристальный взгляд старшего сына Феанора? А вот дети... да, детей бы он хотел. Когда Курмо играет с Кэльво или учить его чему-то - даже лицо у Искусника меняется, как будто внутри загорелся тёплый огонёк.

Но никогда Сарниэ не станет Маэдросу сыном. Даже приёмным - не станет. И лорд в тысячный раз проклял тот день - День Альквалондэ. И ещё вспомнилось - жена Тургона, которую он любил больше жизни... Хелькараксэ... (1.) И лицо Тургона при первой встрече на земле Эндора, и его глаза, и пальцы правой руки (Маэдрос на миг ощутил свою правую руку), скрюченные у его, Маэдроса, лица. И голос - хриплый, вибрирующий от... нет, не ярости, нет, ярость - маленькое и тусклое слово для такого... "Вот слушай меня, старший из Проклятых... чтоб тебе всю долгую жизнь так хотеть увидеть твои поганые Камни, как я хочу увидеть мою Эленвэ! Но я её увижу в Мандосе. А тебе их не видать, Нэльофинвэ Майтимо, пока стоит этот мир!" "Турукано!" - окликнул его Нолофинвэ Аракано, всё ещё державший в руках Венец. Спокойно окликнул... но с предостережением. И Тургон обернулся к отцу с кривой улыбкой: "Нет, я просто говорю с родичем, отец..." И отошёл - высокий, прямой. Он выше Маэдроса на пол-головы, самый рослый из всех Детей Эру... А Нолофинвэ Аракано - а ведь у него в Амане осталась Амариэ... Потом почти подбежал Фингон - в глазах было беспокойство и за брата, и за друга. "Нэльо..." И пришлось улыбаться: "Что? А, нет, мы просто поговорили..." Фингона обмануть не удалось, было видно. Финдэкано, самый лучший на свете друг, самый добрый и умеющий прощать... Он и тогда сказал тихо, сжав локоть здоровой руки Маэдроса: "Ты его прости, Нэльо..." Маэдрос задохнулся от ужаса и стыда - у него ещё и просили прощения! У него! У него, который молча стоял и смотрел, как горят корабли - не прорвался силой хотя бы на один, не увёл его на север, чтобы выручить хотя бы Финдэкано! Отец, отец, что же ты натворил... что натворили мы, отец?!.

1.Жена Тургона Эленвэ и дочь Идриль при переправе через льды Хелькараксэ провалились под лёд. Тургон бросился за ними в полынью, но спасти успел только дочь.

...Сколько им было, когда они познакомились с Финдэкано? Меньше, чем Сарниэ, больше, чем Келебримбору... Хоть они и были двоюродные, только между их отцами приязни не было и на горчичное зерно.

В тот день он обходил ловушки. Они все были пустые, и только в последнюю - которую он не посещал уже давненько - лапой попал заяц. Большущий. И как раз этого зайца вытаскивал из петли какой-то мальчишка. Пониже Маэдроса, но дело было даже не в этом. Преисполняясь праведного гнева, Маэдрос завопил: "Эй ты, заморыш, это моя ловушка!!!" Но мальчишка как ни в чём не бывало вытащил зайца и, положив его на траву, выпрямился и сказал подскочившему разгневанному ровеснику: "Разве можно забывать про силки? Он же мучается!" Без злости сказал, с растерянной укоризной. А потом присел и стал водить над тяжело дышащим зверьком ладонью. А у Маэдроса пропал весь гнев. Он постоял, хмыкнул, сел тоже и буркнул: "Дай мне, ты не умеешь." "Давай вместе," - предложил мальчишка...

...Как тогда улепетнул воспрянувший заяц - под смех и свист ребят! Опрометью, стрелой... Что там было потом? Много было в тот день, а к вечеру, конечно, Маэдрос поволок нового друга домой. И прямо у входа столкнулся с отцом.

Да уж. Тот-то сразу увидел, кто перед ним...

Ох, кто знает, как бы всё обернулось, если бы не мать. Отец тогда не только любил её - отец её слушался. Она вышла - словно бы невзначай - и гроза на лице Феанора утихла, он неловко положил руку на талию жены - округлившуюся в четвёртый уже раз. А она улыбнулась мужу, освободилась, подошла и положила руки на темноволосые головы мальчишек, и от её платья пахло абрикосовым вареньем... "Ну вот, племянник пришёл в гости, а его держат на пороге... Пойдёмте, мальчики..." А на кухне Кано, лёжа на столе животом, поспешно лопал пенки, а Турко, который забраться на стол не мог, бунтовал внизу... Мама положила им с Финдэкано большую тарелку варенья, и они отправились на веранду над лугом - есть, и смущались почему-то, сталкиваясь ложками, а потом смотрели, как угасает и разгорается Свет и слушали, как внизу распевает - как птица - Кано, которому почти не досталось за пенки... "Мне пора," - вздохнул Финдэкано. И просиял, когда Маэдрос предложил: "А ты оставайся ночевать, а?"

Было, было, всё это было... Маэдрос прикрыл глаза. Это было, и он помнил, что это было... и оставил Финдэкано в Хелькараксэ...

...Он открыл глаза, отгоняя память - запах варенья...

- Значит, ты хочешь увидеть море? - спросил он. Сарниэ, задумавшийся, глядя на огонь, непонимающе посмотрел на лорда, но потом кивнул:

- Да, очень.

- Что ж... - Маэдрос оперся локтем о подлокотник кресла. - Пожалуй, у тебя будет такая возможность - увидеть строящийся Виньямар, а там и Бритомбар с Эгларестом. Это всё ведь приморские города.

- Как? - на лице Сарниэ отразилась искренняя радость.

- Я собираюсь одолжить тебя Кано.

- В каком смысле - одолжить? - нахмурился Сарниэ, глядя через плечо и протягивая руки над жаровней.

- Кано поедет говорить с нашими... братьями из других Домов, - Маэдрос налил себе вина. - И с Кирдэном. Эльвэ Синголло нас видеть не желает, но Кирдэн, похоже, умней этого... синда, - в данном случае слово прозвучало, как оскорбление. - Конечно, едет не один. И не мешает ему иметь при себе тэлэри... да и местного авари. Он возьмёт и своих щитоносцев, но я решил отправить с братом и вас.

Сарниэ уже широко улыбался. Но потом улыбка вдруг пропала с его лица - как будто огонёк сдуло ветром. Сарниэ осторожно начал:

- А... лорд... Виндэ...

- Твой друг поедет с тобой, можешь не волноваться, - Маэдрос скрыл улыбку. А Сарниэ не пытался её скрывать - она опять расцвела весенним цветком. Он тут же вскочил на ноги, просияв:

- Я пойду скажу ему!

- Беги, - кивнул Маэдрос и, когда мальчишка, сверкая пятками, выскочил наружу, откинулся на спинку кресла и легко рассмеялся. Ну нет. Всё зло мира можно искупить и исправить. И они сделают это. Когда стяги эльдар заплещутся над чёрными пиками Тангородрима, и Моринготто падёт во тьму, из которой выпустили его Валар, а Сильмариллы засияют в его, Маэдроса, ру... в руках князей Дома Феанора - тогда мир станет иным. Или прежним.

Он пружинисто встал на ноги и. на ходу поправляя перевязь меча, вышел наружу - посмотреть, как идёт стройка. Может, Тургон и по праву гордится своим начатым Виньямаром, но и Химринг выйдет неплох!

- А резьба и правда хороша, - сказал он и свистнул: - Кто там! Коня!

- Да, мой лорд! - отозвались за пологом.

* * *

Виндэ нашёлся у речного берега. Вода всё ещё несла кусочки льда, но берега уже окутало цветение багульника... Скрестив ноги, авари сидел - мокрый - на своей собственной одежде и старательно выводил руны на рваном куске пергамента угольной палочкой. Увлечён был невмерно - сдувал с губ мокрые пряди, яростно тряс головой, писал - видно, что сразу набело. Но всё-таки не дал очень старавшемуся Сарниэ подкрасться вплотную - вскинул голову:

- А... ты.

- А я, - подтвердил Сарниэ, плюхаясь рядом и облокачиваясь на плечо Виндэ, чтобы заглянуть в пергамент. - Что там у тебя?

- Убери любопытный нос, - фыркнул Виндэ, пряча написанное под локтем. И тут же, вне всякой логики, сунул пергамент другу: - На, читай! - а сам отвернулся и взялся за пальцы ног.

По привычке Сарниэ стал читать вслух (какой смысл читать стихи про себя?):

- Сегодня Солнце превзошло себя

В искусстве свет дарить, в сиянье ясном.

В лазурной выси - гордый лик орла,

Парящего на крыльях-парусах

С медлительным величьем корабля.

О! Этот день назвал бы я прекрасным,

Когда б его прекрасней не была

Хранящая цвет Солнца в волосах.

О, небо добрых глаз с величьем гордой птицы

В тебе одной могли соединиться. (1.)

1. Стихи А. Каковиди

По плечам Виндэ - вниз, на согнутую спину, на поясницу - поползла краска. Сарниэ тронул друга за локоть - Виндэ замотал головой и спрятал лицо в ладонях и коленках сразу.

- Уходи, - глухо сказал он. - Напрасно я показал тебе эти стихи. Они не стоят и одного взгляда... её взгляда.

- Я не знаю... - промямлил Сарниэ недоумённо. Стихи ему понравились - ритмом, увлечением, с которым были написаны. Но почему Виндэ так реагирует? - Ты вообще о ком? Кому ты их написал-то?

- Вот дурак, - вздохнул Виндэ. - Ну какой же ты ещё совсем дурак...

- Это почему? - Сарниэ стало на самом деле интересно, он перечёл стихи снова. Виндэ повернулся - лицо у него было сердитое, смущённое и весёлое, а в глазах - тоска и какое-то сумасшествие.

- Ты такой умный, но ничего не понимаешь, - сказал он и, внезапно схватив Сарниэ за шею, бросил его через выставленное колено - да так, что тэлэри с возмущённым воплем покатился по песчаному откосу и остановился только вниз у воды, где и сел, очумело вытряхивая из волос песок, плюясь им же и изумлённо глядя вверх. Виндэ между тем вскочил на ноги и с отчаянным криком прыгнул вниз с высоты в десять ярдов - причём не по спуску, куда скинул Сарниэ, а правее, с крутизны. Обрушил здоровенный пласт песка вместе с собой, подскочил, как на пружине, кувыркнулся - и вместе с этим песком ухнул в реку. Сарниэ как подбросило, он метнулся к воде, но Виндэ уже вынырнул и выбросился на песок по грудь, перевернулся на спину. Сарниэ рухнул рядом - на сухое. Сердито спросил:

- Ты что, сошёл с ума?! А если бы свернул себе шею?

- А, пускай, - беспечно отозвался Виндэ и раскинулся шире, прижмурил глаза. Сарниэ вздохнул, развёл руками:

- Как ты там говорил? Ты ведёшь себя, как заяц в месяц Сулимэ... Ой, Винди!!! - Сарниэ шустро перебрался к другу и ткнул его под рёбра. Виндэ фыркнул и брыкнул ногами, посмотрел на Сарниэ из-под вздрагивающих ресниц. Ну и скачет у него настроение, опять удивился Сарниэ. Неужели из-за этих странных стихов? - Винди, я зачем тебя искал! Нэльофинвэ Майтимо мне сказал... - Сарниэ примолк, но лицом изобразил: сказал такое! Такое сказал!! Ну такое сказал!!!

Виндэ сел, посмотрел с откровенным любопытством.

- Что?

- Ну я думаю... может, тебе не интересно... - пожал плечами Сарниэ. - Вода тёплая?

- Сарнито, что он сказал? - в голосе Виндэ появилось настоящее раздражение.

- Ну ты же занят сильно... а это не очень важно... - Сарниэ всем своим видом показывал: очень!!! Невыносимо!!!

- Сарнито! - Виндэ вскочил и приготовился пнуть в друга песком. Как следует. Сарниэ шустро откатился, но Виндэ скакнул в его сторону и, сев на плечи друга (тот ойкнул) влепил ему такой "бумц" согнутым пальцем в макушку, что Сарниэ охнул и зарылся носом в песок. Виндэ удобно устроился у него на спине и зловеще притих. Сарниэ обречённо вздохнул и сказал:

- Я не вынесу мучений... Последнее слово?

- Говори, слабак, - велел Видэ гордо. - Иначе... - и снова зловещая пауза. Сарниэ чихнул:

- Лорд посылает меня с Канафинвэ Макалаурэ на запад, на побережье - в земли Нолфингов и фалатрим... чхи, песок в нос попал!!! Орк ты немытый...

- И что? - Виндэ поёрзал на спине.

- Орк немытый, - готовно повторил Сарниэ.

- Да я не про это... Посылает - и что? Сарнито... - вдруг выдохнул Виндэ. - Я...

- Ты! - Сарниэ изогнулся и, скинув с себя ослабевшего от радости авари, уселся ему на живот. Но Виндэ не сопротивлялся - он смеялся. - Ты! И я! Вместе! Лорд сказал, что Атаринкэ тебя отпустит! - и от избытка чувств Сарниэ подскочил на животе друга. Тот коротко мявкнул, но потом засмеялся снова и попросил:

- Слезь.

Глаза Виндэ были ласковые и радостные.

Сарниэ соскользнул с его живот, сел на песок, дотянулся до травы на откосе, сорвал былку и вставил между зубов. То же сделал Виндэ.

Мальчишки долго смотрели на реку. Келон тут был узкий, медленный, сонный. Но на середине нет-нет, да и играла проснувшаяся по весне рыба. Сарниэ сидел и лениво думал, что ему хочется жареной щуки...

- Сарнито, - неожиданно сказал Виндэ. Сарниэ повернул голову:

- Что?

- Ничего. Сар-ни-то... - Виндэ вдруг порывисто пересел лицом к другу и взял его за запястья - пальцы были сухие, крепкие, как стальные, горячие. - Сарнито, я знаешь почему поклялся? - торопливо спросил он, словно боялся, что друг перебъёт. - Я не стал даже разбираться... я... просто чтобы не быть неблагодарным, как паук... Лорд Атаринкэ мне как отец. Правда-правда. Он ни слова мне не говорил, я сам решил, а он только брови поднял, вот так... - Виндэ изобразил, - ...когда я сказал про это. Ну ведь клятва эта, она что, зверь, чудовище какое?! Не съест же она нас, да и осталось всё зло, небось, в этом Амане...

Не понимаешь ты, рвалось у Сарниэ не из губ - из души. Не понимаешь ты, дикий ты, Винди, ты... Но потом вдруг вспомнил - вершина Химринга. И Маэдрос - такой могучий и яростный, что Валар - те, которые помнились ему, Сарниэ - блекли перед ним. И то, как в ужасе откликались угрозе лорда небеса. И то, что он сам, Сарниэ Элент, готов был в тот момент произнести Клятву - чтобы идти за лордом к Победе, ведь иного исхода не могло быть, если такие, как он... А Виндэ говорил восторженно, как Куруфин работает с металлом, как интересно с ним говорить про языки, и как он рассказывает про своего отца...

- Да уж... - пробормотал Сарниэ и, встав, начал раздеваться. - Ну поклялся - так поклялся. Твоего отца они не убивали.

- Сарнито! - Виндэ вскочил. - Ну Сарнито! Ну я...

- Давай до того берега наперегонки, - предложил Сарниэ. Виндэ ухмыльнулся:

- Ага. Ты опять обгонишь. Ты плаваешь, как этот... дельфин. Ой, Сарнито!!! А дельфинов я увижу?!

- Увидишь, - щедро пообещал Сарниэ, и мысли о море нахлынули и потопили мрачные думы. Сарниэ свистнул (как Маэдрос) и, коротко разбежавшись, прыгнул в ледяную воду.

* * *

... - Так вот, я клянусь Менельтармой, Светом и вообще всем, чем хотите, - Карантир азартно нагнулся через стол, - я сам туда поднимался. Сам! Нелёгкий подъём, но я всё-таки влез... Курмо, наши легенды не врут! Не знаю, как насчёт Куивинен, чего не видел, того не видел. Но за этими горами, - он указал на восток, - просторам нет края. Лес, лес и лес. А далеко - ещё горы. Очень далеко.

- Видимо, это Мглистые Башни, - сказал Мэглор. Он слушал брата с интересом в отличие от Куруфина, который в основном маши нально кивал и вертел в руках новенькое кованое стремя - стальное, с серебряной гравировкой. - Те самые, возле которых Ленвэ увёл нандор в леса... Помнишь, воины Денэтора говорили нам про то, как Денэтор потом вёл их оттуда в Белерианд? (1.)

1. Имеются в виду времена Великого Похода. В долине реки, позже названной Андуин, часть тэлэри во главе с Ленвэ побоялись идти дальше и остались жить на берегах этой реки. Позже, когда жизнь в тех местах стала опасной из-за множества хищных тварей (и, видимо, орков), сын Ленвэ Денэтор собрал часть народа и всё-таки пришёл в Белерианд, став князем Южного Оссирианда. Однако Денэтор погиб в битве на Эмон Эреб, пытаясь оказать помощь Элу Тинголу, а эльфы его народа с тех пор практически не вступали в открытые схватки с врагами. Именно этих эльфов встретили Сарниэ и Виндэ во время ночёвки на берегах Гелиона.

- Может быть, - нетерпеливо кивнул Карантир. - Но так или иначе, а я пошлю туда несколько отрядов - желающих хватает. Пусть посмотрят, что там и как. Кстати, гномы говорят, что их предок... запамятовал его имя... - он щёлкнул пальцами. - В общем, он появился на свет именно в тех горах. Хочу выучить их язык, между прочим. Но они скрытны, как белки, и жадны, как хомяки. Охотно меняются, а вот учить язык... Пока знаю всего-то три слова... Khazаd - это "гномы", потом - zigil, это "серебро", и rukhs - "орк".

- Как-как?! - Мэглор поднял брови. - Такое впечатление, что ты поперхнулся сухим хлебом. На, размочи, - и он плеснул в чашу брата вина из высокогорлого серебряного кувшина. Карантин кивнул, поднял чашу повыше, благодаря - и вдруг воскликнул: - А, вот, Курмо, дарю! Завидуй! - Карантир со смехом бросил на плоский камень, возле которого устроились трое лордов, кинжал. - Поменял у них на уймищу цветной ткани. Но он того стоит. Работа оружейника Телхара из Ногрода.

Куруфин уже с неподдельным интересом поднял длинный - клинок почти в два фута - кинжал. Он не был похож на эльфийские экеты или кинжалы. Витую, с удобной насечкой, стальную рукоять венчал вправленный в золотой глаз сапфировый зрачок. Ромбическая маленькая гарда не давала пальцам соскользнуть на лезвие. Заточенный с обеих сторон, у основания шириной почти в ладонь, клинок равномерно сбегал к острию - игольной остроты - на нет и представлял собой сильно вытянутый треугольник. Стоило повернуть оружие боком - и в его глубине чудесным образом проступал чёрный рисунок сплетённых струй.

- Хорошая сталь, - сказал Куруфин. - И клинком с такой формой удобно пробивать доспех... Но лучше ли эта сталь нашей? - он полюбовался оружием на свет, заигравший на выпуклом ребре.

- Испытай на любом мече, который не жалко, - предложил Карантир. - Он рубит сталь, как сталь рубит тонкое дерево.

- Добрый подарок, - кивнул Куруфин. - Если это и правда так - я назову его Ангрист, по заслугам... Спасибо, брат... Ну а я тогда отдарюсь от тебя первыми удачными стременами. Вот, держи.

Карантир принял увесистые изделия, поставил их на стол, внимательно осмотрел, оценивая. Как и все сыновья Феанора, он был неплохим мастером, пусть и далеко ему оставалось не только до отца, но и до брата Айканаро.

- Сделано красиво... Ну а что от них пользы? - спросил наконец Карантир. - Ты с ними столько возился, но я так и не понял - к чему?

- Польза очень и очень велика, - Куруфин улыбнулся. - Во-первых, в них можно упираться, и посадка становится прочней. С такой посадкой можно, например, не бить копьём, не метать его, а колоть, как пеший воин на бегу, прижав к боку. И наоборот - если рубишь мечом - можно встать на стременах, и удар получается намного сильней.

- Поверю, когда увижу, - скептически отозвался Карантир. Куруфин усмехнулся и свистом подозвал своего коня, насшегося неподалёку с конями братьев (присматривавший за ними Келебримбор вскочил на ноги). Прыгнул в седло - через круп, с упором на руки. Ловко вставил ноги в подвязанные новенькие стремена. Выбросил руку в сторону:

- Леукку!

Подоспевший Келебримбор гордо подал отцу - с усилием - его копьё, трёхрогое страшное и в то же время изящное лезвие на ясеневом древке, стянутом бронзовыми кольцами и обтянутом акульей кожей. Куруфин перехватил копьё к боку, прижал локтем и пустил коня прыжком в галоп. Мэглор и Карантир тоже поднялись - медленно, не сводя глаз с брата, который откинулся в седле и направил копьё в мишень для метания дротиков...

... - Ты был прав, - Карантир с интересом рассматривал дыру в мишени. - Интерееееесно... Но тогда вообще можно перестроить весь смысл боя... Ты показывал это Турко?

- Турко уже оснастил всю ближнюю дружину, - с усмешко й Куруфин похлопал коня по шее, отослал к сыну, который наблюдал за отцом с гордым восторгом. - И даже отослал пару Ар-Фэйниэль.

- Вот уж глупость, - проворчал Карантир, кладя мишень наземь. - Нолфинги не оценят.

- Они всегда дружили, - мягко вмешался Мэглор. - И Курмо с нею дружил тоже.

- Почему дружил - дружу, - пожал плечами Куруфин. Карантир выставил подбородок:

- В моём Таргелионе Нолфингам делать нечего.

- Ну и дурак, - спокойно отреагировал Мэглор и со смехом перехватил запястье брата. - Ну-ну!

Карантир несколько раз дёрнулся, потом рассмеялся:

- Ну ладно, хорошо... Ты когда уезжаешь, Кано?

- Когда приедут разведчики от Амбарусса, - Мэглор заложил большие пальцы рук за пояс. - Я собираюсь ехать вдоль Ароса на юго-запад. А там через Врата Сириона обогну топи Серех.

- Зачема такая дуга? - нахмурился Карантир. Мэглор чуть прищурился:

- Подальше от Эльвэ Синголло, поближе к Финдарато. Или с Арфингами ты тоже не желаешь иметь дел?

- Подальше от Даэрона, - отомстил Карантир, - ведь уже всему Белерианду известно, что он поёт лучше тебя.

Мэглор засмеялся:

- Мы не состязались. Но, признаться, я хотел бы попробовать. Говорят, этот синда поёт так, что его слушают даже дикие звери... Курмо, это за тобой?

Спешивший Виндэ отсалютовал лордам и сказал почтительно:

- Лорд Атаринкэ, я приготовил там всё, что ты сказал, мы идём?

- Дела, - пожал плечами Куруфин. - Морьо, спасибо за подарок! - Мэглор кивнул - он, кажется, погрузился в мысли о Даэроне. Карантир махнул рукой:

- Не за что... Нет, всё-таки как же звали того предка гномов?

- Дарин, - сказал Виндэ.

- Что? - Карантир обернулся.

- Имя предка гномов - Дарин, лорд Морифинвэ Карнистиро, - пояснил Виндэ.

- Верно! - Карантир ещё раз щёлкнул пальцами. - Хм, откуда ты знаешь?

- У меня есть знакомые гномы, - гордо ответил Виндэ...

... - Спасибо, что отпустил меня, - сказал Виндэ. Куруфин кивнул. Сказал предостерегающе - вроде бы в шутку, но и всерьёз:

- Смотри, не переметнись к Кано в дороге. Говоря, что ты буквально вчера нашёл новое название для цвета вечернего неба?

- Да, - гордо ответил Виндэ. И поинтересовался: - А что мы будем ковать?

- Меч, - буркнул лорд, на ходу рассматривая кинжал.

- Кому? - вздохнул Виндэ.

- Тебе, - так же рассеянно ответил Куруфин.

Комментарии: 40, последний от 25/07/2015. © Copyright Верещагин Олег Николаевич (tambwolf.73@yandex.ru) Размещен: 20/07/2010, изменен: 20/07/2010. 56k. Статистика. Глава: Фэнтези Земля теней Повесть Иллюстрации/приложения: 4 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Нолдор обживают новые места. Они считают себя победителями, а все неприятности - мелкими случайностями...

Верещагин Олег Николаевич: другие произведения.

Земля теней. Главы 16-17.