Верещагин Олег Николаевич. Земля теней. Главы 20-22.

20.НЕЧАЯННЫЕ РАДОСТИ

Снова песня до конца допета.

Завтра - в путь, пешком к далеким звездам.

Рандира. ***

За Нарогом земли были обжиты прочно ещё в досолнечные времена. Но если раньше синдар, жившие тут, вынуждены были нередко кочевать с места на место, постоянно сражаясь с орками или ещё более мерзкими и жуткими тварями, то теперь среди рощ и на речках тут и там стояло множество новых синдарских посёлков-карасов с их небольшими домами, крыши которых, сложенные из длинных плоских и широких щепок серебристой ольхи и увенчанные резными коньками в виде цветов и ветвей, спускались почти к самой земле - или отдельных хуторков-баров, всё ещё обнесённых деревянными стенами - но уже явно мирных. Вокруг каждого селения и даже отдельного домика зеленел большущий сад, а кое-где качали спеющими потихоньку, тяжёлыми, но всё ещё зелёными колосьями хлебные поля. Синдар умели очень бережно и уважительно обращаться со всем, что росло - поля и сады даже в худшие годы не портили многочисленные в Эндоре вредители, а внимания они требовали минимум, словно бы само собой всё вокруг спело, зрело, колосилось и наливалось. А строиться синдар предпочитали вообще над водой - над ручьём или даже над небольшой речкой, вода текла прямо под полом, и через люк можно было хоть набрать воды ведром, хоть нырнуть до дна, хоть рыбу ловить. Сарниэ не мог для себя решить - то ли это от тяги к текучей воде и её изменчивой красоте - то ли потому, что порождения Моргота до судорог боялись текучих вод и рисковали подходить к ним только в большом количестве, да и то не везде?

К нолдор тут относились более чем радушно. Синдар видели в них сильных, храбрых и добрых старших братьев и мало разбирались - и не собирались разбираться - в Клятве. Среди них вообще ходил упорный слух, что нолдор явились сюда с благословения Валар и, хотя изгнанники и не скрывали всех обстоятельств ухода из Амана, и не пытались их скрывать - синдар просто ничего не желали слушать. Нолдор разгромили армии Ангбанда, уже загнавшие синдарские отряды в последние убежища. Вместе с нолдор пришли Солнце и Луна, света которых страшились создания Моргота. Это ли не доказательства благословения Валар?! А у молодёжи и детей - их тут было очень много, намного больше, чем у в общем-то не обиженных детьми нолдор - оружие, доспехи, огромные кони вызывали прямо-таки свирепую тягу, как у с сожалением оставленных Виндэ кусков руды друг к другу. Было ясно, почему Финроду не составляет труда набирать в свои отряды синдарских юношей, да и к Феанорингам течёт постепенно ширящийся поток добровольцев - даже тех, в чьих семьях отроду не знали иного оружия, кроме охотничего лука, ножа, да короткого копья. Можно было только представить себе, каково это - жить в постоянном ожидании набегов морготовой нечисти, зная, как мало можешь ими противопоставить - и вдруг не только воочию увидеть постыдную, жалкую трусость таких "храбрых" тварей перед настоящими воинами, но и получить возможность самому стать таким - в сверкающей стали, на большом коне! Сарниэ, если честно, испытывал простительную мальчишескую гордость, когда проезжали очередной посёлок - и непременно, даже если не останавливались, им выносили вино, еду, а мальчишки цеплялись за стремена с горящими восторгом глазами, да и парни постарше явно с трудом удерживались от того же... Если же останавливались на ночлег - находились самые лучшие места и людям, и коням. И никому не было дела до того, что их отряд - Феаноринги, не Арфинги. Что Сарниэ - тэлэро, что Виндэ - авари. Они все были - нолдор. Частичкой этого слова, воплотившего для эльфов Эндора могучую и... да, добрую силу. Временами Сарниэ даже хотелось плакать от гордости. А взрослые эльфы - он видел - и правда иногда прятали влажные глаза. Первый раз это произошло после того, как в одном из селений женщина, у которой пять лет назад орки растерзали и сожрали сына и дочь, застигнув детей в лесу, коснулась края плаща Мэглора и крикнула на север:

- Никого ты больше не погубишь! Высокие Лорды вытащат тебя из твоей поганой норы и расквитаются с тобой, убийца! Жди и дрожи!

Наверное, это было смешно и наивно. Но Мэглор, широко улыбавшийся женщине, за околицей послал коня вперёд и спрятал повлажневшие глаза - а Сарниэ услышал его шёпот, горячий и тихий. Лорд клялся в искупленье. И в словах его была неистовая надежда, что нынешние дела нолдор перевесят грозное Пророчество Севера, пересилят безжалостные слова Валар. Сарниэ пришпорил Айру и, нагнав Мэглора, вдруг, сам того не ожидая от себя, прижался щекой к его плечу, как когда-то прижимался к плечу отца. Лорд сперва посмотрел удивлённо, потом мягко улыбнулся:

- Ты что, Лауриэ Робмито?

- Так. Ничего, - ответил Сарниэ, тут же отъехав в сторону с независимым видом.

Про Виндэ и говорить было нечего. Он буквально вырос, расцвёл и буйно заколосился от внимания синдар. Мальчишка из лесного племени, где синдар считались такими знающими и загадочными, теперь оказался для этих самых синдар - защитником! Ого! Ага!! Эх!!! Эти междометия прямо-таки читались на физиономии Виндэ. Поэтому со стороны именно Виндэ легко было принять за главу посольства, тем более, что над ним посмеивались, оказывая преувеличенные знаки внимания - не только ровесники, но и взрослые эльфы, включая самого Мэглора - это стало чем-то вроде постоянного и любимого всеми развлечения. А Виндэ временами просто не замечал, что над ним шутят... А если замечал, то на время смущённо сникал, не обижаясь... до следующей встречи с востороженными поклонниками.

Недалеко от реки Неннинг Мэглор объявил, что планы меняются. Они сперва завернут в Бритомбар, а уж потом поедут на север, к Нолфингам.

Это было поздним вечером, когда отряд шагом ехал берегом Неннинга по утоптанной широкой дороге, а впереди в закатном небе ясно рисовался силуэт моста через реку - с двух концов на две трети каменного, а в середине наполовину - ещё деревянного, старого. Мост проходил точно через границу земель Финрода и Кирдэна, строили его обе стороны, потихоньку, ни шатко, ни валко, как было принято говорить о каком-то долгом деле у синдар. Спокойная река обтекала сваи, но отблески алого заката, предвещавшего на завтра перемену погоды, делали её воду тревожной. Кто-то спросил, почему лорд поменял решение. Мэглор весело ответил:

- Ну, предположим, мне хочется встретить праздник на берегу моря!

Отряд оживился. Время Радости, середина лаире, был весёлым праздником, который эльфы любили, пожалуй, больше всех остальных. И, что не говори вслух, но почти всех феанорингов томила мысль о его встрече среди нолдор из Дома Нэльофинвэ. Какое уж тут веселье... Поэтому решение Мэглора пришлось по душе всем, пусть и было "нерешительным" решением, как бы откладывавшим "на потом" массу проблем и трудностей.

- А у вас его праздновали? - поинтересовался Алассэйа у Виндэ.

- Ещё бы, - ответил Виндэ. - Мы в летний открытый день пускаем горящие стрелы, плаваем и бегаем наперегонки, поём... взрослые... э... - Виндэ рассмеялся, махнул рукой. - В общем, у нас очень весело! А у вас?

- Да у нас в общем-то то же самое... - протянул Алассэйа. - Я думал, у вас что-нибудь необычное. Ну там... я не знаю.

- Скачки на бегемотах, - серьёзно предположил Альм. - Кто последним придёт к финишу, того празднично съедают.

Вместо ответа Виндэ выбросил вперёд руку движением стремительным, как мысль. Но если синда и был следопытом похуже, чем авари, то в быстроте движений не уступал. Мальчишки сцепились руками и принялись, сопя и покачиваясь в сёдлах удивлённо косящих коней, меряться силой на ладонях. Оба покраснели, сердито зыркали, пока наконец Кирьямо со смешком не подвёл итог:

- Ничья, - и они расцепились так охотно, что всем было ясно - пересилить бы не смог никто, а уступать первым - тем более не хотелось.

- Где заночуем, мой лорд? - спросил кто-то Мэглора.

- Если позволят пройти - то на той стороне, - со странной интонацией отозвался он. И добавил, повторил: - Если позволят.

Работ на мосту в данный момент не велось. И со стороны Финрода не было никакого караула. Зато там, где "кирдэнова половина" упиралась каменной мощной дугой в землю - стоял отряд примерно из двадцати воинов-фалатрим под знаменем с Кораблём. Ветер от реки развевал узкое треугольное полотнище, закат отблёскивал на металле кровавыми глубокими пятнами. Нолдор невольно остановились. Даже Мэглор. Но он же первым тронул коня - и над двинувшимся к мосту отрядом развернулось в руках Кирьямо знамя со Звездой.

Широкий - на нём могли разъехаться туда и сюда по пять конных в ряд - с украшенными причудливой резьбой каменными перилами по грудь пешему воину - мост строился добротно. Посередине, кстати, где он был ещё деревянный и поуже, тоже было видно, что рубили его на века. Дерево глухо стучало под конскими копытами - в отличие от молчаливого камня, вблизи оказавшегося коричнево-жёлтым базальтом. Точно посередине поднимались из реки две каменные колонны - левая в виде бьющей струи воды, правая - сработанная как буковое дерево. На ветвях дерева и струях воды покачивались кованые в виде ажурных башенок фонари - не меньше чем по десятку, но пока незажжённые.

Из фалатрим никто не двигался с места, даже когда нолдор приблизились вплотную. Они стояли в очень ровном, правильном строю, почти неправдоподобно чётком - как проросшие из земли страшные и грозные в своей красоте молодые деревья. Если синдар в селениях выглядели нуждающимися в защите - то вид этих тэлэри напомнил самим нолдор: пока они жили в Амане без бед и забот - тут шли бои, лилась кровь, и, раз Морготу не удалось уничтожить эльфов Эндора - то, как видно, они знали, с какой стороны браться за меч и копьё.

Воины фалатрим были совсем другими, не такими, как нолдор. И дело было не в том, что они оказались, конечно, пониже нолдор ростом. Необычными выглядели в первую очередь их доспехи - из выгнутых стальных пластин с чеканкой на кожаной основе, словно бы повторявшие изгибы морских волн и казавшиеся необычайно лёгкими именно из-за этих непривычных очертаний. Такие же плавные, будто текущие, были шлемы - с высокими гребнями, немного похожие на шлемы братьев-Феанорингов, но всё же иные - и щиты. Мечи - как у Альма, без широких крестовин гард, богато украшенные зеленоватым халцедоном. Луки фалатрим были меньше, чем нолдорские, а копья на недлинных рукоятях имели узкое чуть изогнутое лезвие - такое копьё вряд ли можно хорошо метнуть, зато им очень удобно рубить. Но это, последнее, Сарниэ отметил уже мельком, потому что услышал голос, говоривший на знакомом ему с детства диалекте - тэлэрине. Тэлэрине, которого он, Сарниэ, уже не надеялся когда-нибудь услышать. Нолдор говорят так же... почти так же, и в этом "почти" для эльда - тьма различий, оттенков и даже цветов, живых и сочных.

- Я Майтэ сын Раньяра, канхаран войска Правителя Гаваней, - говорил воин, на гребне шлема которого ершилась белая короткая гривка, а с плеч ниспадал бело-голубой плащ. - Добро пожаловать в Фалас, лорд Канафинвэ. Нас известили о твоём прибытии, и тебя рады видеть здесь. Изволь отдохнуть со своими спутниками в нашем лагере, а утром продолжишь путь - в Бритомбар ли, в Эгларест - по твоему выбору; на земле фалатрим ты волен идти, куда захочешь - и вести за собой своих людей.

- Я благодарю тебя за дружеские слова и тёплый приём, - Мэглор соскочил наземь; фалатрим снимали шлемы и разбили строй. - Мы в самом деле будем рады отдыху, а наутро отправимся в Бритомбар... Всё ли спокойно на границе?

- Всё спокойно уже давно, - ответил Майтэ. Нолдор спешивались, перебрасывались с фалатрим репликами. Сарниэ почувствовал, как спадает напряжение, явственно копившееся в воздухе. - Последний раз мы сражались в начале лаирэ - орда голов в двести объявилась со стороны Таур ин Фарот, - и он указал в сторону, где над невысоким холмом зеленела по-особенному - так бывает только на гарях - трава. Нолдор понимающе запереглядывались.

- Если позволишь - мы заночуем прямо тут, - Мэглор кивнул в сторону небольшой дубравы. - В такую пору года ни к чему лезть под крышу, даже гостеприимную.

- Мои воины тоже чаще всего ночуют на открытом воздухе, - улыбнулся Майтэ. - Если позволишь, мы принесём свежий хлеб, фрукты только что с деревьев и хорошую ветчину. И вино с мыса Балар. А вы сохраните дорожные припасы.

- Благодарю, - Мэглор чуть поклонился. - Мы примем всё с удовольствием и запомним то добро, которым встретили нас на земле Фаласа его отважные защитники...

...Фалатрим и правда не поскупились. Они принесли даже кованые ажурные фонарики, в которых горели по три свечи, и развесили их на деревьях. Многие, кстати, так и остались у разведённого нолдор костра - и Сарниэ понял наконец, что встречавший их в полном составе и вооружении караул был не знаком недоверия, а скорей почётным караулом и демонстрацией готовности к союзу. Впрочем... пусть об этом думает Мэглор, эгоистично решил мальчишка, заваливаясь на плащ и ставя на живот кубок с вином. В одной руке он держал большое яблоко, в другой - полукруглый ломоть свежего хлеба, запах которого с наслаждением втягивал носом. С лошадьми управились, дров натаскали кучу - что ещё? Сарниэ даже вздохнул громко и протяжно от какого-то острого чувства удовольствия в предвкушении отдыха.

- Я поставлю? - не дожидаясь разрешения, Виндэ устроил на животе друга свой кубок и растянулся рядом. У него тоже был хлеб, но ещё и кусок ветчины, от которого Сарниэ - стоило Виндэ на миг отвернуться к огню - откусил половину и принял невинный вид. Авари немного ошалело уставился на убавившийся кусок и обвиняюще поглядел на Сарниэ, который протянул ему половинку яблока:

- Хочешь?

- Нет, - тихо и свирепо ответил тот, опасливо утаскивая кубок.

- Как хочешь, - Сарниэ сочно хрустнул яблоком. Виндэ рыкнул, потом рассмеялся и, упав рядом на спину, выплеснул вино из кубка себе в рот - точной струёй, не пролив ни капли. Сарниэ немедленно попробовал сделать так же и облил лицо.

- Фы! - возмущённо фыркнул он, облизываясь и вытираясь. - Теперь надо к реке идти и умываться, всё из-за тебя!

- Всё из-за чьей-то жадности, - нравоучительно ответил Виндэ. - Из-за того, что для некоторых нет ничего святого, даже чужая ветчина не свята.

- Между прочим, - ехидно сказал Сарниэ, опять облизываясь, - кто-то беззаконно утащил и сожрал мясо, посвящённое Урам.

- Хых, - независимо отозвался Виндэ. - Это печальное заблуждение нашего племени - Валар не нужны такие нелепые дары, разве нет?

- Но ведь ты об этом не знал, разве нет? - прищурился Сарниэ. Виндэ невозмутимо ответил:

- Я уже тогда в душе ощущал, что такие приношения бессмысленны. Просто не мог из-за недостатка знаний облечь свои чувства в форму культурного протеста.

- Что? - Сарниэ от изумления даже не нашёл слов, поражённо рассматривая друга.

- Проще говоря, я уже тогда пострадал за великое дело... Эй, ты куда?

Сарниэ уже особо не слушал - он поднялся, ещё раз посмотрел на Виндэ удивлённо и пошёл к речному берегу...

...Под скат отыскалась заботливо вырезанная в склоне и утоптанная ступенями тропка - кто-то даже лёгкие перильца приладил. Сарниэ заулыбался - несмотря на смех, песни наверху и шум Неннинга на перкате, он уловил весёлый смех ручейка.

И точно. Спуск упирался в мостки, у которых стояли две лодки, вбок вела тропинка, за которой начинался пологий пляж. А на высоте живота из-под двух камней, высунувшихся из берега, выскакивала в реку наполненная лунным серебром живая струя воды. Рядом висел резной ковшик, но Сарниэ, чтобы познакомиться с ручьём, поднёс к нему ладони, и тот охотно наполнил их ледяной прозрачной водой, вкусной и разламывающей в первый миг лоб. Мальчишка, умылся, напился и поиграл со струёй, чувствуя, как родничок отвечает ему - доверчиво и охотно, как видно, фалатрим не обходили его вниманием и никогда не обижали воду.

Сарниэ выпрямился, помедлил и быстро вылез из поддоспешной кожи. Комары было сунулись на живое тепло, но, разочарованно зазудев, заклубились прочь от эльфа. Сарниэ вошёл в воду, упруго оттолкнулся и, скользнув вперёд, нырнул - а появился чуть ли не на середине реки - всплыл на спине, раскинув руки и ноги. Течение подхватило мальчишку и понесло, кружа - над головой завели хоровод звёзды. Всем телом ощущал Сарниэ тягу реки - и - на краю чувств - далекое Море, куда впадает Неннинг, Белегаэр, с его звонкой песней волн и таинственными глубинами, криком чаек и рокотом голоса Ульмо... Сарниэ представил себе море - и оно нахлынуло сверху, а звёзды стали казаться морскими огнями у южных берегов Амана...

- ...я мир благодарю за разноцветье,

за радугу, за полевой цветок,

за буйство красок неба на рассвете,

за радость, что я выразить не смог... (1.)

1.Стихи Jackal

...Сарниэ вздрогнул в воде и загрёб руками. Голос отца был совершенно явственным, и песню мальчишка узнал. Но, оглядевшись, он увидел лишь, что течение отнесло его на пол-мили, а над берегом полыхает костёр, и его отражение длинными трепещущими языками пересекает Неннинг.

* * *

Виндэ проснулся в тумане и какое-то время смотрел в белёсую пелену и вслушивался в шепчушую тишину. Его племя не любило туманы, и сейчас он пытался понять, нет ли какой угрозы. Но в тумане лишь двигались кони (Виндэ поймал их короткие и спокойные мысли), да за мостом редко, упруго и длинно бил колокол: гонннннн... гонннннн... гонннннн...

Виндэ сел, поддёрнул плащ. Сарниэ слева пошевелился, устроился под своим удобней и спрятал разлохмаченную тёмную макушку - словно в нору юркнул. Виндэ перелез через друга и, не снимая с плеч плаща, побрёл туда, где вчера горел костёр. Кони, щипавшие траву, отошли от мальчишки в сторону, пофыркивая - им не хотелось в путь, им нравилось тут, на берегу. Успокойтесь, подумал Виндэ, мы пока что никуда не отправляемся; доброго вам утра. Подошёл Спар, толкнул хозяина мордой, фыркнул в ухо, взъерошив волосы тёплым дыханием - и снова отодвинулся в туман.

Там, у костра, конечно, не было ничего и никого, кроме стылых углей и обидно пустого котелка. Впрочем... (Виндэ присел) ...ага! С краю в золе оказались несколько печёных яблок, ещё тёплых. Мальчишка обтёр их от пепла, довольно ухмыльнулся и запустил в одно зубы. Быстро жуя, встал, огляделся и двинулся к берегу. На траве лежала белая холодная роса, обещавшая хороший, но снова очень жаркий день.

Над обрывом туман как отсекало. Дальше - за полосой чистой воды - он снова лежал непроницаемой белёсой шкурой, лохматой и влажной, а на берегу оказалось чисто, и небо утренне голубело. На обрыве сидел Альм, правил куском кожи меч и наблюдал за тем, как через чистую воду правит лодка. Виндэ постелил на край обрыва плащ и, усевшись рядом с Альмом, молча протянул синда одно яблоко. Тот взял и, поблагодарив кивком, откусил сбоку.

- К нам гости с утра? - поинтересовался Виндэ. Альм снова наклонил голову, докусал яблоко и сообщил:

- А я уже давно тут сижу. Слышишь, как красиво колокол бьёт? - и повторил звук.

Обычная лодка тэлэри, хорошо знакомая Виндэ - с высоким носом в виде лебединой шеи и головы и высокой кормой в виде распущенного хвоста - поворачивала к берегу. В ней был один эльф - стоя на колене, он ловко, неспешно грёб коротким серебристым веслом. Вроде бы не прилагая к этому никаких особых усилий - но лодка шла быстро, даже вода закипала у носа. Было слышно - и очень хорошо слышно - как гребец поёт:

- В глазах моих гавань моих кораблей,

Там серые волны стремятся на скалы,

Там северный ветер, бросаясь устало,

Срывает последние листья с ветвей.

В глазах моих берег последнего дня,

Там иней белеет на каменном моле,

И старый маяк, ввысь взлетевший над морем,

Где не было, нет и не будет огня.

В глазах моих чаек безумный полет,

Ласкающий крыльями белую пену

В том месте, где сходятся тропы Вселенной,

Сливаясь с ледовым пристанищем вод.

В глазах моих память души не моей...

В глазах моих буря последней тревоги...

В глазах моих даль безымянной дороги...

В глазах моих гавань моих кораблей... (1.)

1. Стихи Арвен Мифриэль.

С берега смотрели, как эльф умело - сильным ударом весла в точно рассчитанный момент - выбросил лодку на прибрежный песок рядом с причалом почти наполовину и выскочил сам, бросив весло поперёк корпуса. Поднял руку:

- Приветствую гостей! - крикнул он весело.

- Кто это? - удивился Виндэ. Альм ответил:

- Ха, ты что? Это же Кирдэн Кирьятано!

- Правитель здешних мест?! - изумился Виндэ и встал. Мэглор и ещё двое нолдо, появившиеся на берегу, как из-под земли, между тем шли по песку, по пляжу, навстречу властелину Фаласа, который ждал у лодки.

Кирдэн был типичным тэлэро - разве что выше прочих. Тёмные волосы, схваченные надо лбом серебряным тонким обручем в виде волны, украшенной янтарными остриями, рассыпались по плечам, по белому с голубым и золотом одеянию. За исключением кинжала в серебряных же ножнах на поясе, выложенных жемчугом, бирюзой и янтарём, у него больше не было оружия. Синеглазый, весёлый, открытый, он выглядел, тем не менее, как должен выглядеть правитель, хотя Виндэ и не взялся бы сказать, выразить словами, как это. (1.)

1. Вообще-то согласно источникам (в том числе - и непосредственно Профессору!) у Кирдэна Кирьятана была длинная белая борода (!!! - у эльфа!!!) Я не знаю, если честно, как объяснить это. Полукровкой Кирдэн точно не был... Поэтому я пошёл на прямое нарушение канона в описании правителя Фаласа. Что касается "ауры власти", которая сопровождает эльфийских лордов, то она ничего общего не имеет с тем, чем сейчас заменяют её наши пигмеи-вождишки (охрана, мигалки, "значительное лицо", дорогие вещи...) Лорд эльфов (и настоящий правитель людей) не нуждались в этой мишуре по определению - "короля узнают и в обносках!" Это скорей даже не ощущение превосходства над окружающими, но явственное для всех понимание того, что стоящий перед ними - Вождь от природы - лучший, отважнейший, облечённый мерой тяжкой ответственности. Нам, чьи правители вызывают либо смех, либо брезгливое недоумение (как шуты, забравшиеся на трон), пожалуй, даже трудно представить себе, что ощущаешь при встрече с такими вождями. Но для Виндэ это, естественно, было обыденностью и иных правителей он себе просто не представлял, да и посмеялся бы, расскажи ему кто-нибудь о "всенародно избранных" клоунах.

- Лорд Макалаурэ... - Кирдэн чуть пожал предплечья Мэглора. Тот, ответив таким же пожатием, отозвался:

- Лорд Кирьятано... Позволишь ли нам воспользоваться гостеприимством Фаласа и его народа?

Кирдэн сделал широкий жест рукой - взмах белого рукава напомнил Виндэ полёт крыла буревестника, виденного на морском берегу - тогда, прошлым летом, в день знакомства с Сарниэ - когда само слово "день" ещё было новеньким, словно вышедшим из рук умелого мастера:

- Фалас в вашем распоряжении.

Наблюдая эту встречу, Виндэ вдруг задался вопросом - а всё-таки: фалатрим-тэлэро Кирдэн - что он ощущает, стоя рядом с убийцей своих родичей, линдар-тэлэри? Не похоже, что он лукавит или говорит по обязанности... Простил или забыл потому, что нолдор - могучая помощь против Моргота, а погибших в этом их Альквалондэ всяко не вернёшь уже?

Ничего не мог он ответить на этот вопрос. И поэтому просто доел яблоко.

* * *

С самого утра ветер с запада навевал эльфам странные мысли и образы. Он пахнул солью, йодом, простором, и Сарниэ мог бы поклясться, что слышит чаячьи крики. Будь его воля, он пустил бы Айру галопом. Но Мэглор, державшийся во главе отряда, весь день молчал, и отряд молчал тоже - лишь цокали по белому гладкому камню дороги конские копыта.

Дорога эта начиналась в холмах, которые посольство проехало вчера - а пробирались через них почти три дня. Там, на склонах, зеленели сады, рос куст квенилас (который Сарниэ так ещё ни разу и не попробовал) - и оттуда по осени в Бритомбар и Эгларест шли обозы фруктов и ягод. Но сейчас дорога была пустой. Фалатрим почти не ездили верхом, и лишь однажды проскочил навстречу всадник - синда на неосёдланной лошади, с луком, в развевающемся плаще. Он даже не остановился, лишь махнул рукой на скаку. Да ещё ветер раскачивал на каменных столбах большие фонари, таинственно зажигавшиеся в сумерках серебристым огнём. Один такой столб - утром проезжали - был разбит, его обломки лежали в придорожной траве. Это были следы прошлогодних боёв с орками. Наверное, они тут немало напакостили, если фалатрим даже не всё успели восстановить...

От мыслей о море впереди Сарниэ отвлекали, впрочем, другие мысли - о том, что он видел вчера ночью. Ему захотелось побродить по холмам - нагретые солнцем за день, они ночью щедро отдавали тепло, всё пространство меж них наполняли дурманящие запахи трав, воздух можно было просто-напросто пить, как горячий терпкий травяной настой - и буквально натолкнулся на Мэглора. Лорд сидел на плоском камне и держал в руках... Сарниэ показалось, что это был сгусток живого огня. Огонь освещал неожиданно суровое, внимательное лицо Мэглора - и он говорил, глядя в этот свет. Рассказывал - негромко и обстоятельно - о встрече с Кирдэном, которую Сарниэ благополучно проспал на берегу Неннинга. Это было странновато... но ещё более странным было то, что из этого пульсирующего между пальцев Мэглора пламени донёсся явственный голос. Слов Сарниэ не разобрал (что было странно в общем-то), но мог поклясться, что слышал лорда Нэльофинвэ. Мэглор был так увлечён странным занятием, что Сарниэ или не заметил - или не стал замечать, не поймёшь... А Сарниэ смотрел - не слушал, именно смотрел. Огонь в ладонях лорда-певца просвечивал их насквозь, с кровью, жилами, костями - и мальчишке вдруг почудилась мерзость: что вместо правой руки у Мэглора - кровавый, но живой её остов. Сарниэ поскорее ушёл тогда...

... - Сарниэ!

- А?! - эльфёнок встрепенулся. Мэглор держал его за плечо и улыбался, левой рукой указывая вперёд. - Что случилось, лорд?

- Башни Гаваней, - сказал Мэглор. Сарниэ живо крутнулся в седле.

И через миг - уже не ожидая разрешения и вообще ничего не слушая - галопом нёсся, криками подбадривая Айру, по дороге - туда, где на холмах острыми белыми стрелами поднимались три тонкие высокие башни. Хотя стоял солнечный день, но казалось - башни сияют изнутри белым пламенем ярче солнца.

- Море! Море! Моремореморееееее!!! - вопил Сарниэ на всю округу. От смеха не смог удержаться никто; всадники один за другим пускали коней в галоп. Но нагнать спятившего тэлэро не смог ни один. Когда отряд, спустившись пологим откосом с холма - уже не по дороге, она уводила вправо, а по тропке среди зарослей шиповника - Сарниэ уже вздыбил Айру около белой пенной полосы - одной из тех, что шли и шли со свежим ветром из дали - дали, в которой небо сливалось с морем и море поднималось до неба... Метались и кричали чайки, и розовые гранитные скалы тут и там уступами гигантской лестницы уходили в прибой.

- Море! - Сарниэ птицей слетел с седла и с ликующим звонким криком, не останавливаясь, вбежал в воду по пояс. Прибой качнул его, швырнул белую пену на волосы, плеснул солёной водой в рот. Сарниэ засмеялся, отплюнувшись, наклонился навстречу воде, нырнул на миг с головой, а, появившись, взмахнул волосами - в брызгах на миг повисла радуга. - Здравствуй, Ульмо! - крикнул он, раскидывая руки (и стоявшим на берегу показалось, что это не волна вновь накатилась на мальчика - а бережно приподняли его две сильные руки). Сарниэ зачерпнул воду ладонями, высоко поднял их и вылил себе на лицо, прошептав: - Привет тебе, Уинэн... здравствуй, Оссэ...

- Эй, не обернись рыбой! - крикнул Кирьямо. Виндэ между тем, ведя за собой Айру и Спара, подошёл к самой воде (кони, чувствуя влагу, которую нельзя пить, недовольно пофыркивали, но шли за мальчишкой) и зачарованно смотрел на запад. Только когда Сарниэ - мокрый с головы до пят, но счастливо улыбающийся - подбрёл по воде и встал рядом - только тогда Виндэ со вздохом отвёл глаза от горизонта.

- Море, - сказал Мэглор, покидая седло. Подойдя к мальчишкам, он положил руки им на плечи и кивнул: - Вот оно - море.

- Море, - эхом повторил Виндэ. И вскинул руку: - Море, привет тебе!

А в полулиге по берегу - вставали над берегом - уступами, рассечёнными тут и там стенами из того же розового гранита - ряды домов, окаймлённые у моря белой полосой. Но это был не прибой - нет. Это стояли в порту Бритомбара десятки белопарусных кораблей. И ветер донёс до нолдор торожественое пение рогов с вершин башен на холмах - фалатрим, предупреждённые своим правителем, встречали гостей и послов.

21. ЛОРДА ЗОВУТ КАНО

Пальцы тихо разбудят шальную струну...

Ночь настала над серой землей,

И из тысячи звезд надо выбрать одну,

Что предсказано было судьбой,

И из тысячи нот, и из тысячи слов -

Только те, что в душе зазвенят,

Только те, что расскажут про алую кровь

На песке и холодных камнях...

Рандира. Мэглор.

Ровно шумел прибой - кажется, совсем рядом, за окнами. Небо оставалось ясным, но сильный ветер превратился в очень сильный - и можно было видеть, как атакуют ряды белосултанных воинов-волн скалы побережья - ровным строем выходя из темноты снова и снова, чтобы разбиться о гранитный щит. Ветер свистел в арках мостов-переходов, тут и там соединявших между собой высокие, ажурно-резные дома порта Бритомбар, крутил бронзовые, золотые и серебряные флюгера на шпилях башенок - в таких жили в порте Мастера Ветра, те, кто умел не только предсказать его (кто из эльдар не умеет такого?), но и повернуть, укротив, туда, куда требуется. Говорят, орки Моргота как-то попытались захватить город с моря - на множестве плотов, понукаемые волей своего владыки, они преодолели страх перед водой и подошли совсем близко. И тогда величайший Мастер - сам Кирдэн - один вышел на берег. И по взмаху его руки поднялся ураган, смешавший море и воздух. Такой, что фалатрим сами перепугались, думая, что правитель погиб за свой народ и свою землю - море захлестнуло берег и бешено ударило в самые стены города. Когда же ветер улёгся - на ровной водной глади не было ничего. Ни обломков, ни тел. Всё поглотил Белегаэр, никого не пощадил и никого не выпустил из своих объятий, растворил злобную мерзость и жестокую грязь в бесконечности вод.

И лишь стоял на берегу прямой и спокойный эльф - да успокаивалось вокруг его маленькой фигурки голубое сияние...

Так рассказывали фалатрим...

...Мэглор сидел за столом, опершись локтем о полированное дерево и держа в правой руке кисть. Подперев голову левой, он смотрел на чистый лист пергамента. Сарниэ откинул с низкой кровати лёгкое покрывало, бесшумно ступая, налил в пузатый стеклянный (в прозрачном стекле неведомым ухищрением повисли навечно переливчатые синие и алые искры) бокал на серебряной ножке желтоватого вина, чуть поправил лампу, оглядел внутренность небольшого, но удобного покоя, предоставленного лорду хозяевами... Тихонько спросил:

- Что-нибудь ещё, лорд?

- А? - Мэглор поднял голову. Секунду смотрел куда-то сквозь мальчика, потом указал на кресло напротив. - Сядь, послушай.

Сарниэ с удовольствием уселся, поставил пятки на мягкий ремень, устроил на коленках руки, а на них подбородок. Вздохнул тихонько - от предвкушаемого удовольствия. Мэглор взглянул на него и вдруг фыркнул:

- Ты похож на щенка, который ждёт косточку.

Сарниэ не обиделся. Щенок так щенок, лишь бы косточка оказалась вкусной...

Мэглор разгладил ладонью пергамент. Но читал, глядя в бархатную темноту за окном - не на лист... Читал не очень похоже на себя обычного - тихо и как-то... безразлично, что ли?

- Под ветром холодным, по бурным волнам

В кровавых лучах заката

Приплыли нолдоры к берегам,

Покинутым ими когда-то.

За ними лежал ледяной простор,

Пред ними песок розовел...

И первым на берег сошел Феанор

И семь его сыновей.

И вождь воскликнул: "Так вот он - мир!

Так вот они - власть и месть!"

И кличем радостным из семи

Словам его вторили шесть.

Лишь Маэдрос был задумчив и тих,

Глядел он с края земли

На белых птиц, на погибших птиц -

На пленные корабли.

- Отец мой, вождь! Мы из светлых стран,

К цели своей пришли.

Вели же послать кораблей караван,

За братом послать вели!

(Был другом Фингону старший сын

Еще в Валинора пределах,

И вместе гнали добычу их псы,

И рядом летели стрелы).

Нахмурил брови вождь Феанор,

И вдруг разразился смехом,

Таким, что вершины заснеженных гор

Испуганно вторили эхом.

- Мой гордый брат, мой неверный пес

И свора его щенят!

Ты хочешь, чтобы раздор он принес

И отнял власть у меня?

Пускай же глядит из западных нор,

Как здесь восходит заря!

Поджечь корабли! - велел Феанор -

Пускай корабли горят!

И первый факел, чертя дугу,

Он сам поднес к парусам,

И запылал костер на снегу,

И дым взлетел к небесам,

И падал хлопьями черный снег,

И пламя ревело дико,

И мачты-крылья гибли в огне,

Ломаясь с предсмертным криком.

И отразила огонь вода,

Прозрачна с древних времен,

И пламя Финголфин увидал,

И понял, что предан он.

Таился ужас в подзвездной мгле,

И вождь недвижим стоял,

И отблеск огня на его челе

Кровавым рубцом пылал. (1.)

1.Стихи Рана.

Сарниэ долго сидел не шевелясь. И Мэглор был неподвижен. Потом мальчик спросил:

- Так всё и было?

- Так всё и было, - эхом отозвался Мэглор и поднёс пергамент к огню.

Сарниэ вздрогнул, но сидел спокойно, глядя, как горит, распространяя сладковатый запах, свиток - сперва в руке лорда, потом - брошенный в холодный камин. Вот он скорчился последний раз - словно живой в невероятной муке - сверкнул алой искрой и потемнел, застыл.

- Ты же всё равно помнишь их наизусть, - сказал тогда мальчик. Мэглор отпил вина:

- Конечно. И пусть их помню только я.

- И я, - добавил Сарниэ. - Мне очень жаль вас всех, ло... Кано.

Мэглор пододвинул второй бокал, налил до половины, не глядя, протянул Сарниэ - тот взял, но пить не стал, опять застыл. Подал голос:

- Кано, почему ты не женат?

- Будет время - женюсь, - отозвался Мэглор. - Её зовут Рианон, и она живёт тут, в Бритомбаре. Я повстречал её, когда мы впервые высадились на этих берегах, и моя дружина помогала снять осаду с Гаваней. Если хочешь - расспроси Кирьямо, он видел её и распишет тебе в красках.

- А как это - когда любишь девушку? - поинтересовался Сарниэ. Мэглор улыбнулся:

- У всех по-своему, зачем тратить слова на то, что не перескажешь всё равно? Придёт время - узнаешь сам.

- Ну уж нет, - пробормотал Сарниэ. - Ни к чему.

- Почему так строго? - удивился Мэглор. Сарниэ покривился:

- Да так... - и отпил наконец вина.

Мэглор провёл несколько штрихов по пергаменту, потом хмыкнул, что-то ещё черкнул - на листе возникла острая тонкая башня с площадкой наверху. Отложив кисть, лорд заговорил:

- Я хотел тебе кое-что сказать, Сарниэ.

- Я слушаю, лорд, - откликнулся мальчишка.

Мэглор помедлил:

- Ты ведь тэлэри. Такой же, как и здешние... Я бы хотел просить тебя... - он опять задержался, как будто собираясь с духом. Сарниэ смотрел удивлённо и немного встревожено. - Когда будешь гулять по городу - постарайся выяснить, что думают фалатрим о войне с Моринготто. Будут ли они нам помогать в полную силу, или ограничатся обороной своих земель... Мальчика, да ещё из тэлэри, стесняться не станут. Ничего другого. Я прошу узнать только об этом. Но - как можно подробнее.

Мэглор умолк. Сарниэ допил вино из бокала, поставил его на коленку и стал смотреть через стекло на лампу. Задумчиво.

Мэглор ждал.

- Скажи мне, лорд Канафинве Макалаурэ, - Сарниэ говорил так, словно бы тщательно разжёвывал слова, - скажи мне, лорд... ты специально привязал меня к себе, чтобы теперь попросить об этом и знать, что я не откажусь?

- Нет, - коротко и спокойно ответил Мэглор.

Сарниэ обмяк. Сказал, глядя в пол:

- Мне было бы... очень,очень тяжело услышать "да".

- А мне было немного странно слышать слово "привязал", - признался Мэглор. - Сколько в нём правды? Или ты сказал его в запале, Сарниэ Элент?

- Я бы отдал оба глаза за то, чтобы уметь петь так, как поёшь ты, - вздохнул Сарниэ. - Я сделаю, как ты... я выполню твой приказ, - поправился он. Мэглор поморщился:

- Поверь - это на самом деле очень нужно. Я должен знать, как говорить с Кирьятано... У нас, нолдор, около восьмидесяти тысяч воинов. Во всех трёх Домах. Думаю, что у синдар, живущих на наших землях, тех, кто может держать оружие, около ста-ста двадцати тысяч. Сколько готовы взяться за оружие в Оссирианде - мы не знаем. Сколько будет желающих воевать среди авари - мы не знаем тоже. У Эльвэ Синголло не меньше пятнадцати тысяч воинов, но он не станет сражаться. У Кирьятано воинов тысяч десять-двенадцать. А у Моринготто... - Мэглор помедлил. - У Моринготто, Сарниэ, по нашим подсчётам не менее пятисот тысяч только орков. Только орков и только на севере. Тысяч пятьдесят троллей, сто сорок два Валарукара - уж этих-то... - Мэглор недобро усмехнулся, - ...этих-то мы знаем каждого! Сколько всякой прочей твари - мы не знаем, но счёт явно тоже идёт на сотни тысяч. А сколько ещё мелких шаек не отловлено по Белерианду? А что за горами на востоке?

Сарниэ глядел на лорда огромными тревожными глазами.

- Я всё сделаю, - заверил он лорда уже горячо. И, задумавшись ненадолго, спросил: - А почему не попросить помощи у гномов?

- Пока мы ездим тут, Морьо этим и занимается, - ответил Мэглор. - Но все гномы, по его словам, могут выставить восемь-десять тысяч, вряд ли больше. Они, правда, очень скрытны, но кое-какие подсчёты брат уже сделал. Так что нам нужен каждый, кто будет сражаться вместе с нами.

Сарниэ поднялся с кресла, поставил на стол бокал. Посмотрел на рисунок башни и задумчиво сказал:

- А где такая?

- Пока нигде, - сказал Мэглор, сам рассматривая рисунок. И добавил: - Построим... Ведь построим, Лауриэ Робмито? - он притянул к себе мальчишку за плечо и чуть встряхнул.

Странно, но прозвище, так злившее и раздражавшее Сарниэ в устах Маэдроса, у Мэглора вновь - уже не в первый раз - прозвучало приятно для слуха. И не только для слуха - а как будто ласково провели рукой по волосам. Так иногда делал отец.

- Конечно, построим, - сказал Сарниэ. И решился спросить наконец: - Кано, - Мэглор, не отрываясь от рисунка, кивнул. - В холмах я... в холмах, когда мы ехали сюда, я...

Мэглор поднял лицо - улыбаясь. Сарниэ вспыхнул:

- Я не подглядывал, я...

Мэглор таинственно поднял к губам палец. Мальчишка хлопнул ресницами и притих. Глаза лорда замерцали, стали большими. Мягко, бесшумно он поднялся, тенью скользнул к стене. Сарниэ следил за лордом, притихнув у стола, восторженно-испуганным взглядом.

Мэглор открыл резную крышку ящика, в который были уложены его вещи. Что-то достал, подошёл к столу, прикрывая извлечённую вещь полой рубашки. Сарниэ подался вперёд - и отшатнулся, когда лорд выложил на поверхность стола тяжёлый даже на вид матово-чёрный шар, сделанный, судя по всему, из литого стёкла. Поверхность шара равнодушно отразила огонь ламп... но и в глубине его жил огонь - какой-то свой собственный, словно мерцающая точка. Мальчишка смотрел на шар внимательно, но немного разочарованно.

- Красивый, - сказал он неопределённо. - Но я...

- Погоди, - лорд встал позади мальчишки, взял его за запястья своими руками. - Клади... вот так. Не сжимай, просто положи.

Ладони Сарниэ плотно легли на стекло, оказавшееся неожиданно тёплым. Мальчику на мгновение показалось, что они - ладони - ушли в шар, как в тёмную воду. Руки Мэглора медленно отодвинулись, на миг замерев над шаром.

- Что теперь? - прошептал Сарниэ. И осекся.

В глубине шара всплыло и побежало волнами море. Настоящее море! Это был не рисунок и не грёза - нет, Сарниэ ощущал, что на самом деле то ли летит над морем, то ли оно движется под ним. Шар странным образом заполнил всё вокруг - или это Сарниэ оказался внутри него? Белая пена на гребнях... а потом одну волну прорезало узкое быстрое тело дельфина - и уже десяток их весело прыгал с волны на волну. Сарниэ засмеялся и, с трудом осознав реальность, отстранился от шара, возвращаясь в комнату.

- Что это было? - спросил он восторженно, вскидывая глаза на стоящего рядом Мэглора. Тот улыбался. - Я море видел, как будто летел над ним!

- Это Палантир, - Мэглор провёл над шаром ладонью. - Сосредоточься, коснись его - и увидишь то, что хочешь, сможешь даже говорить, с кем пожелаешь... но это лишь если у него тоже есть такой камень. Их сделал отец, Палантиры... А если ты просто прикасаешься к нему, ни о чём особо не думая - Палантир покажет то, что занимает твои мысли более всего. В холмах я разговаривал с братом.

Сарниэ быстро перевёл взгляд на камень. И спросил тихо:

- Можно ещё?

- Попробуй, - согласился Мэглор.

Сарниэ положил ладони на Палантир. И снова представил себе, как летит над морем - быстрей и быстрей, вперёд, вперёд, на Запад, скорей, скорей... Но море внизу - но не то, которое он видел бездумно, а иное. Там, где волны - мелкие и спокойные - тихо пенятся у скал Калакирьи, и в проходе меж высоких скал разгорается сияние...

...Белёсой пеленой намертво затянуло шар. Сарниэ со всхлипом шагнул назад, уронил руки. Тяжело дыша, опустил голову.

- Не вышло, - сказал он. И повернулся у Мэглору - чтобы тут же почти забыть о своей неудаче. Он мог бы поклясться, что Мэглор хотел - хотел, чтобы у него получилось, таким был взгляд лорда и его поза - окаменевшее напряжение. - Я хотел увидеть...

- Я знаю, - Мэглор поднял шар. - Нет, Лауриэ Робмито. Нашим кораблям не достичь тех берегов, нашим взглядам не проникнуть в Аман даже через мощь этих Камней. Я надеялся, что, может быть, у тебя получится - ведь ты...

Он не договорил, отошёл, завозился, убирая камень. Сарниэ остался возле стола. Отрывисто спросил:

- Кано. А ты тоже пытался?

- Пытался, - Мэглор тяжело сел к столу. - Несколько раз. Нет, я не хочу обратно, мальчик. Но мне тяжело и обидно думать, что мои родные края прячут от моего взгляда, как драгоценности от вора... Сильмариллы от Моринготто! - ноздри носа лорда гневно раздулись, глаза сверкнули уже не по-доброму-сказочно, а - яростно. Мэглор передохнул и бросил: - Иди. Отдыхай. Ты мне больше не нужен.

Сарниэ чуть поклонился, сделал несколько шагов к двери. Потом обернулся и неуверенно позвал:

- Кано.

- Ну? - буркнул Мэглор, уже что-то быстро записывавший на пергаменте.

- А ты сказал, что я тебе больше не нужен... - Сарниэ переступил на месте.

- До утра! - рявкнул Мэглор свирепо. И засмеялся, не поворачиваясь - плечи запрыгали. Сарниэ расцвёл улыбкой:

- Я понял, я пойду! - он несколько раз кивнул, попятился, стукнулся о дверь плечом, ойкнул, отскочил, бросил на Мэглора опасливый взгляд (лорд продолжал смеяться). Сарниэ на цыпочках вернулся к двери, осторожно открыл её и выскользнул наружу, тихо прикрыв за собой тяжёлую створку...

...В комнате-галерее, на полу которой лежали косые прямоугольники чистого лунного света, было тихо. Щитоносцы спали. Кирьямо - на спине, закинув под голову обе руки. Альм - на животе, свесив одну ногу коленом на пол. Виндэ - свернувшись клубком и спихнув покрывало на пол. Алассэйа не спал - лежал на боку и смотрел глазами, в которых отражались луны, куда-то мимо Сарниэ - с лёгкой улыбкой.

Сарниэ разделся и, забравшись под покрывало на отведённом ему ложе, повозился и притих. Губы сами собой разъезжались в улыбке, но сон накатывал непреодолимыми, хотя и мягкими волнами, из которых не хотелось выкарабкиваться. Сарниэ всё-таки ещё какое-то время поборолся с ними - просто чтобы сделать момент засыпания приятней.

И так и уснул - с улыбкой на губах...

22. ОТКРЫТИЯ ОТКРЫТОГО ДНЯ

Люби, воюй, играй, дивись,

Но все же - внемли:

Тебя однажды спустит жизнь

С небес - на землю.

Рандира. ***

...В больше окно, сделанное в виде морского цветка - высокое, стрельчатое - дул ровный ветер. Он пахнул морем и нёс крики чаек.

Сарниэ сел на ложе, откинув лёгкое покрывало, потянулся и позвал:

- Маааам!

И только тогда - вспомнил всё. А ведь словно бы и не было всего, что прошло... Сарниэ вздохнул и поднял к глазам руку.

Нет, нельзя оставаться жить тут (а ведь вчера подумал об этом, подумал, когда волна ударила в грудь и закружило голову солёным ветром!) Вид моря, звуки моря, мысли о море и том, что там - за ним - лишат его рассудка очень быстро. Вот так...

Но от невесёлых мыслей о море Сарниэ отвлекли звон стали и воинственные вопли, раздававшиеся со двора. Мальчишка поспешно вскочил, подбежал к оконному проёму и вывесился наружу.

Внизу - во дворе, вымощенном аквамариновыми и бело-розовыми каменными квадратами, с фонтанами в виде каких-то высоких узких цветов по углам и большим кругоым фонтаном-бессейном в середине - Кирьямо, Альм, Алассэйа и Виндэ с боевыми выкриками нападали на Мэглора. Видимо, старались оттеснить его в угол дворика, к одному из фонтанов. Но Сарниэ видел, что получается скорей наоборот - хотя все четверо пробовали нападать с разных сторон, тем не менее это Мэглор загонял всех их в угол. Неспешно, с улыбкой на лице, которая, как видно, всех четверых выводила из себя. В какой-то момент он перехватил своим клинком меч Альма, заставил его столкнуться с мечом Кирьямо - с такой силой, что мальчишки и сами столкнулись и полетели наземь, а метнувшийся Аласэйа кувыркнулся через них и упал сверху. Виндэ, чтобы не споткнуться, ловко отскочил - но всей его ловкости оказалось недостаточно: он попал в левую руку Мэглору и мгновенно был скручен. Держа шипящего от бессильной ярости Виндэ (он молотил ногами так, что их не было видно и пробовал кусаться - знакомый с этой его манерой, лорд прижал его так, что мальчишка просто не мог ни до чего достать зубами) под мышкой, Мэглор дождался, пока Алассэйа, Альм и Кирьямо вскочат и прыгнул вперёд с криком:

- Ау!

Мальчишки отскочили от неожиданности - и оказались в том самом углу, куда их гнал Мэглор. Виндэ выл, как боевой рог и призывал Мэглора поставить его на место и сразиться с ним в честном бою один на один голыми... клыками.

- Если найдёшь меч. Я видел, он пролетал в сторону фонтана, - Мэглор стукнул - несильно, но обидно - авари по пояснице рукояткой меча и обратился к трём другим щитоносцам: - Сдавайтесь на милость победителя, жалкие беспомощные кролики с мокрыми хвостами.

Этого Сарниэ перенести не мог. Охваченный наполовину настоящей жаждой драться, а наполовину задыхаясь от смеха, он, выхватив Талью из ножен в ногах ложа, перескочил через перила и ещё в полёте крикнул звонко:

- Обернись, лорд, чтобы мне не пришлось бить тебя в спину!

Залитый утренним солнцем, но ещё холодный камень двора ударил по пяткам. Мэглор обернулся (тем же движением толкнув Виндэ на остальных - так, что они, было порскнувшие в стороны, пригнувшись, снова грохнулись наземь, уже все четверо - рыча и воя от беспомощной ярости) и пошёл навстречу Сарниэ.

Ой, подумал мальчишка с почти реальным страхом - приняв низкую стойку и наблюдая, как движется на него живая башня. Ноги напружинились - бежать! И тут же Сарниэ рассердился всерьёз. Не побегу, решил он. Вот пусть на самом деле рубит на куски, а я не побегу!!! Он взмахнул Тальей, показывая, что готов сражаться.

Меч Мэглора взлетел и закрутился - словно живой, будто сам собой. Сарниэ, стиснув зубы, винтом ушёл из-под удара, сам попытался нанести удар, отпрыгнул, зарычал. Мэглор наступал, его клинок заталкивал мальчишку в клетку ударов, которая стискивалась всё плотней и прочней. Ещё миг - и захлопнется засов. Но Сарниэ отбивался, как мог.

Между тем Виндэ, выпутавшись из общей мешанины, подбирался к Мэглору сзади. Сарниэ мог бы покляться, что глаза лорда как-то дёрнулись, скользнули чуть в сторону - смешно было бы думать, что Мэглор не ощутит угрозы сзади! Но при этом он почему-то ничего не предпринял. Виндэ с воплем прыгнул, повис на лорде и треснул его под коленки. Мэглор завалился на спину, едва не придавив авари. Почти тут же Альм навалился на правую руку Мэглора, Кирьямо - на левую, Алассэйа - на ноги, а Сарниэ, подскочив спереди и сбоку, замахнулся мечом и крикнул во весь голос:

- Сдавайся или умри!

- Сдаюсь, - поспешно сказал Мэглор. Мгновенно - вскакивая и выпустив меч - стряхнул и сгрёб всех пятерых - не успевших даже толком задрать носы! - мальчишек, расхохотался - и... прежде чем они успели хоть что-то предпринять или даже просто толком задуматься о происходящем - легко и без проблем кинул их кучей в фонтан. К небу взлетели брызги, негодующие вопли и жуткие обещания... Эльфята, неистово жаждавшие крови, стремительно карабкались на бортик. Но выяснилось, что Мэглор уже ушёл, и только с галереи донеслась насмешливая песенка про кучу визжащих щенят, которые храбро кусали лорда за сапоги, а потом отправились поплавать...

- Мы всё равно его победили, - заявил Виндэ, садясь на бортик со скрещенными ногами. - Подумаешь, я тоже могу песню сочинить. Вот...

- Да ладно тебе, - Кирьямо хмыкнул и начал стаскивать рубашку. - Думаешь, он не видел, как ты ползёшь к нему сзади?

Виндэ задумался. А Альм обратился к Сарниэ:

- А тебя можно было испугаться.

- Меня? - Сарниэ уселся рядом с Виндэ и булькнул ногой. - С чего?

- Ты себя не видел со стороны, - возразил Альм. - Глаза загорелись, движения стали такие... - он повёл рукой по воздуху. - В общем, зрелище было - только смотреть.

Сарниэ хмыкнул, не зная, что сказать. А наверху, над двором, тем временем появилась фигура Мэглора. Мальчишки задрали головы.

- А сегодня - Время Радости! - лорд на галерее со смехом раскинул руки.

- Время Радости, Время Радости! - весело завопили эльфята, хватая друг друга за плечи и начиная отплясывать прямо во дворе liltarinde (1.). Послышался смех взрослых воинов и их голоса, повторявшие то же:

1. Мужской хоровод у эльфов.

- Время Радости!

* * *

Куда ни иди в Бритомбаре - придёшь к морю. Это было смешно, но это было так! Сарниэ несколько раз специально пытался уйти от моря - но снова и снова широкие лестницы-улицы - из розового, белого, желтоватого, фиалкового мрамора - кружили его и выводили - вместе со смеющимися, поющими, танцующими фалатрим - в порт или на пляжи, песчаные или галечные. Но это не злило, а забавляло, он только жалел, что Виндэ куда-то пропал (остальные щитоносцы дружно отправились туда, где готовили фейерверк). Хотя - с Виндэ, пожалуй, не удалось бы выполнить просьбу Мэглора...

На одной из площадок-площадей - прямо над морем - три празднично одетых гнома, хрипло и весело вопя плохо зарифмованные строки на синдарине (что-то про "невиданное наслаждение" и "окажите снисхождение"), торговали... снегом, щедро залитым вареньем разных сортов - черничным, малиновым, земляничным, абрикосовым, яблочным... Снег они выгребали из каких-то здоровенных чёрных бочек, высотой с самих себя. Вокруг толпилась огромная толпа - в основном весело галдящие эльфята, но были и вполе взрослые фалатрим. Сарниэ съел большущую порцию этого лакомства (у него было с собой рубленое серебро с клеймами Феанорингов и медные фигурки дельфинчиков, здешние мелкие деньги) - из какого-то непонятного стаканчика, вроде бы пергаментного - деревянной плоской палочкой и не стал брать вторую только потому, что хотелось побольше посмотреть. Правда, он не удержался купить чуть подальше ещё и большую плитку залитых мёдом очищенных лесных орешков, вгрызся в неё и вскоре с наслаждением перемазался до самых ушей. Можно было умыться в фонтане - но тут как раз очередная лесенка - тонкая и ажурная - вывела его снова к морю. И Сарниэ, не долго думая, побросал праздничную одежду рядом с валяющимися на песке - пляж тут был песчаный, песок белый и крупный - местными мальчишками и опрометью ринулся в воду, рассудив, что, раз уж столько её - воды - оказалось под боком, то надо не только умыться, но и выкупаться заодно. Местные эльфята явно перекупались, потому что никто из них в воде не сидел - зато на Сарниэ они смотрели одобрительно. Когда он выбрался обратно и улёгся на песок, то кто-то из них поинтересовался:

- Ты откуда?

Надо сказать, что сегодня Сарниэ об этом спрашивали уже не раз - просто так, из любопытства. И он уже привычно махнул рукой на юг:

- А... с побережья. Я на праздник пришёл.

Этим ответом все вполне удовлетворились. Сарниэ кто-то щедро отсыпал из большущего кулька вяленых абрикосов, а потом прибежали ещё двое мальчишек. Их встретили радостными воплями - они приволокли тяжеленную связку мелких сушёных рыбок, которых можно было есть с хвостом, плавничками и головой. От рыбок очень хотелось пить, но в полусотне шагов от места, где лежали мальчишки, из каменного мола торчала железная труба в виде улыбающейся дельфиньей морды. Из пасти дельфина тугой струей била ледяная прозрачная вода. Рядом с трубой устроилась большая компания взрослых фалатрим (и синдар, судя по одежде). Они слушали рыжеволосого певца, который наигрывал на арфе из чёрного дерева и распевал совершенно несерьёзно - то и дело заглушаемый смехом приятелей:

- О, роза моя, краски дня догорели,

Так выйди скорей на балкон!

Моя королева, примерно неделя,

Как я безнадежно влюблен.

Я встретил тебя на мосту у канавы,

Когда ты отважно дралась,

С большим урук-хайем... Как ты величаво

Его опрокинула в грязь!

О, леди моя, и с тех пор я страдаю

И снова пою при луне.

О, леди, ты слышишь меня, дорогая?

Так выйди скорее ко мне!

Я страстью горю, мне не будет покоя!

О, брось мне хотя бы цветок!!!

О, боже мой, что это? Снова помои?..

Могучий и бурный поток!

О, леди, за что? Чем моя серенада

Тебе не по вкусу пришлась?

Так вот менестрелю за песни награда -

На голову вылита грязь!

Я только цветок попросил, дорогая...

О нет, не бросай, пощади!

Не надо в горшке - я и так умираю,

Ведь сердце разбито в груди.

О, как ты прекрасна при лунном сиянье,

Когда ты швыряешь горшком!

Клянусь, ты теперь одержима желаньем

Убить меня этим цветком.

Устрой передышку - наверное, жарко,

А то все бросаешь цветы.

Любимым действительно дарят подарки,

Но разве с такой высоты?

Ну что же, я больше торчать тут не стану,

Топиться пойду вместо сна!

(Вот сцена: выходишь ты утром к фонтану,

А я вдруг всплываю со дна)

Ну ладно, прощай, ухожу, моя леди,

Ведь мне еще надо успеть

К троим забежать постоять до обеда

И всем эту песню пропеть... (1)

1.Стихи барда Тэм Гринхилл.

- Это ты о себе, Линдалэ? - невинно осведомился один из слушателей, когда смех утих. Рыжий невозмутимо ответил, брякая струной:

- Завидуешь? - и подмигнул Сарниэ, который стоял и слушал песню с улыбкой: - А ты?

- Голосу? - задорно спросил Сарниэ, ничуть не смутившись ни внимания, ни взглядов взрослых. - Ничуть, у меня лучше.

Рыжий поиграл бровями - без обиды, но с интересом:

- Попробуешь? - он протянул Сарниэ инструмент. Сарниэ независимо хмыкнул, взял арфу. Он хотел спетьчто-нибудь весёлое... но случайно бросил взгляд в море. И ему расхотелось смеяться.

- Я спою, - словно бы сам себе сказал мальчик. - Вот. Слушайте...

...Однажды в солнечный полдень

Изменит моя удача,

Сломается меч мой острый

И битва станет последней...

Но горевать не стоит -

Я стану углем и пеплом,

Я стану дыханьем лета

И радугой в пенных брызгах...

Его слушали внимательно и удивлённо. Глаза рыжего стали пристальными и одобрительными...

- Однажды придет мгновенье,

И жизнь моя завершится,

Ничего за собой не оставив,

Как рябь на озерной глади...

Но горевать не стоит -

Я стану огнем вулкана,

Я стану болотным илом

И криком полночной птицы.

Однажды наступит время,

И песня моя прервется,

И арфа моя умолкнет,

Как эхо в горах вечерних...

Но горевать не стоит -

Я стану травой и солнцем,

Я стану весенним снегом

И шепотом ветра в ивах. (1.)

1.Стихи Amarin

Сарниэ протянул хозяину арфу. Тот положил руку на плечо собиравшегося уходить мальчишки:

- Хочешь спеть сегодня вечером вместе со мной? Ты поёшь лучше меня, я тебе скажу прямо.

- Нет, прости и не обижайся, - Сарниэ покачал головой. Рыжий вздохнул:

- Жаль, - и его поддержали другие. - Но если всё-таки надумаешь - приходи к Башне Мастера Северного Ветра, мы там будем всю ночь.

Сарниэ молча поклонился, неловко улыбнулся и, повернувшись, побежал к поглядывавшим с песка мальчишкам-фалатрим. Они встретили нового знакомого восхищёнными междометиями.

- Тебе с таким голосом надо служить барду самого Правителя, - сказал кто-то. Одобрительно-согласные выкрики раздались отовсюду. Сарниэ отмахнулся:

- Я просто рыбак. Можно быть воином и рыбаком. Но бардом Правителя и рыбаком - вряд ли.

- Да воинами-то у нас все хотят быть, - сказал темноволосый (волосы отливали чуточку серебром) мальчишка. - Хотя мой отец и говорит, что это не так уж достойно, но по-моему, пока в мире есть хоть один орк - никем другим быть и не стоит.

- Они вам тоже досадили? - понимающе спросил Сарниэ. Вокруг захмыкали:

- Досадили - это ты нашёл не то слово...

- У меня они убили отца.

- И у меня.

- А у меня увели маму и сестру, больше мы их не видели.

- А у меня они растерзали и сожрали братишку. Прямо на моих глазах; меня же спасли воины Макалаурэ.

- А над моей мамой они надругались, поганая нечисть, а потом привязали к дереву и расстреляли из луков.

- А моя сестричка успела уйти, и им досталось уже только хроа.

- А меня ранили стрелой, я уцелел только потому, что уполз под мостик за домом. Остальных всех убили.

- А у нас сожгли дом.

- И у нас.

- А у нас дом и лодку...

Мальчишка не успевал поворачиваться на реплики. Наконец тот же темноволосый сказал:

- Хорошо, что лорд Кирьятано задружился с нолдор. Я не знаю, что они там натворили, в Амане, Аман далеко. А тут их мечи очень кстати. Кого ни спроси - все так тебе скажут, даже те, кто нолдор не любит.

И таких слов сегодня Сарниэ слышал немало. Да, собственно, других слов о нолдор он и не слышал. И снова задумался - а, может быть, кровь Альквалондэ была просто страшной случайностью? Да, там погибли сотни (и отец, отец погиб!). А сколько не погибло - здесь? Благодаря тем же самым нолдор, которых прокляли Валар? Где были Валар, когда в Амане творилось всё то, о чём рассказывают мальчишки? Сарниэ вспомнил, как горели глаза у Алассэйа, как рубил воздух рукой Кирьямо - когда они рассказывали о том, как в смертном, слепом ужасе толпами разбегались, затаптывая друг друга и бросая оружие, при появлении дружин нолдор осадившие синдарские поселения и уже жаждавшие крови орки, как в немом изумлении, ещё не веря, что чудесное, невозможное спасение пришло, глядели с горящих, полуобваленных стен измученные защитники... Как у горы Тарас Нэльофинвэ приказал свалить в кучу штандарты врагов - чёрные полотнища, коробчатые от кровавых отпечатков лап - и на них поставили синдарского мальчика. И он стоял выше конных нолдор и смотрел сверху, смеясь... Как отбивали пленных малышей и девушек... Сарниэ мог видеть то, о чём говорили нолдорские мальчишки - так ярки были их воспоминания. И был бой - бой у горы Химринг, и бесстрашие песни, которое вело вперёд - на пятящихся врагов. Разве не истина - это воспоминание уже самого Сарниэ?! Нет, подумал он, холодея от этой крамольной мысли. Неправы Валар, и неправы те, кто остался в Амане. Нельзя жить и распевать песни, если где-то бьются из последних сил те, в ком та же кровь, что в тебе. Это, такая беспечная жизнь - намного хуже, чем любое убийство родича. Потому что она - то же убийство! Только убийца ещё и твердит, что он - благословен. А это уже - подлость... Может, Феанаро шёл и за Сильмариллами, и не собирался никому помогать. Но так вышло, что - помог. И остальное, наверное, уже не важно.

Я скажу Кано, что тут верят в нас и хотят нашей помощи и дружбы, решил Сарниэ, поднимая с песка одежду. Скажу правду. Улыбнулся мальчишкам фалатрим, махнул им рукой перед тем, как уйти.

И понял, что на душе - очень легко.

* * *

Над деревьями неподалёку взмыл ливень горящих стрел. Сарниэ, медленно брёдший тенистой аллеей (ночь тут, под деревьями, становилась совсем чёрной), остановился, поднял голову. Огни мчались в высоту под возникший и разнёсшийся вокруг мелодичный весёлый вопль... потом стали замедляться... отставать... падать... какие-то летели выше, выше... их становилось меньше... и вот уже одна - последняя - казалось, сейчас станет в небе новой звездой.

Нет, конечно. Но она так и не упала - потухла в полёте и просто сделалась невидимой.

- Айааааа!!! - восхищённо кричали за деревьями. Закачались цепочки фонариков - видимо, их хозяева пустились в пляс.

- Айа... - прошептал Сарниэ, еле шевеля губами. - Мама, айа, айа, отец... айа...

Он прикрыл лицо руками. Ладони пахли травой, цветами и - немного, отдалённо - сталью. Мальчик отдёрнул руки, но понял, что от этого запаха теперь никуда не деться.

Ему было грустно и тоскливо. Грусть и тоска неожиданно пришли вместе с вечером - самым весёлым временем, когда со стен города взмыл стеной разноцветного огня грандиозный фейерверк. Надо же - именно тогда...

Приближение кого-то другого он почувствовал именно в тот момент, когда отнял руки от лица. Оглушённый тоской и одиночеством - всего за миг до того, как незнакомец появился из-за деревьев сам, и Сарниэ наклонил голову к плечу.

Это была девочка фалатрим. Наверное, моложе Сарниэ, хотя и не намного - белокурая, в синем, голубом и белом - разрезные рукава обнажали до локтей белые руки без украшений, зато на шее и ниже лежало великолепное ожерелье из серебряных пластинок, серебряной с чернью скани, жемчуга и мелких рубинов. Волосы на висках удерживали золотые заколки в виде свернувшихся в кольца угрей с изумрудными глазками. Венок из белого клевера венчал голову девочки, а на губах была улыбка.

- Почему ты без венка и один? - спросила девочка прямо и весело, с интересом рассматривая стоящего возле дерева мальчика. - Ты кто?

- Я приехал с лордом Макалаурэ, - сказал Сарниэ. На миг в душе шевельнулось недовольство - зачем она пришла и... на тут же он понял, что недовольства нет, оно лишь почудилось.

- Ты не похож на нолдо, - возразила девочка.

- Я тэлэро, как и ты, - пояснил Сарниэ. - Но из Амана. Я линда, не фалатрим.

Он впервые назвался сегодня тем, кем был - и ожидал расспросов, но девочка сообщила:

- Я видела Аман до того, как была произнесена Клятва... - Слово С Большой Буквы прозвучало в её устах смешно и как-то так, что эта самая большая буква в начале, огненно-грозная, неумолимая, превращалась в нелепую закорючку, как у Виндэ, когда он только учился писать. - Мы плавали всей семьёй... А всё же - почему ты один? Ты не умеешь стрелять из лука, бегать и плавать? - и она негромко рассмеялась - как будто звонкий голос обрели колокольчики в ночной траве - с язычками из капель хрустальной росы.

- Ха, - сказал Сарниэ свысока и собирался крутнуться на месте и уйти. Но девчонка хлопнула в ладоши, торжествующе произнесла:

- Вот! - и Сарниэ вдруг понял с удивлением, что длинная тугая плеть вьюнка оплела его руки поверх талии. - Теперь ты не сможешь сдвинуться с места без моего разрешения.

- Да? - Сарниэ усмехнулся и прошептал несколько слов. Вьюнок отпрянул, закружился, словно в танце - и свился туго на толстой ветке, потом - свесился вниз качелями, а мальчишка вскочил на него, широко расставив ноги. Изумление девочки было настолько смешным и неожиданным, что Сарниэ рассмеялся и протянул руку: - Ну что же ты? Смотри, какие качели!

Её не нужно было просить дважды. Хитрая девчонка вспрыгнула на качели так, чтобы плеть вьюнка не резала ноги - встала на верх ступней мальчишки, схватилась руками повыше его рук за тугую плеть. Сарниэ усмехнулся - пусть. Ощущать, как девчонка стоит, и думать, что он сделал так, чтобы ей не резало ноги, было странно приятно. Он качнулся раз, другой, потом стал раскачиваться смелее. Девочка шепнула одно слово - и Сарниэ понял, что вьюнок образовал на его голове пышный венок. Витая прядь отделилась, отпала, но продолжала жить, и Сарниэ понял, что потом достаточно будет просто бросить венок где угодно - и он приживётся. Даже если это будет через год...

- Спасибо тебе говорит Сарниэ Элент сын Синдэ из Альквалондэ, - торжественно сказал Сарниэ.

- Не за что тебе отвечает Линьяфэн дочь Хвэста из Бритомбара, - весело отозвалась девочка.

"Линьяфэн. Похожа," - подумал Сарниэ. (1.) И размахнул качели сильней - в каком-то всеохватывающем веселье.

1.Тонкий тростник (квэнья)

- Выше и быстрей! - смеялась девочка. - Выше! Быстрей! И ещё выше и быстрей!

Они описали полный круг - с дороги еле успели убраться-отдёрнуться ветки. Сарниэ молнией соскочил и подхватил ойкнувшую девчонку, которая начала падать, на руки, крутнул вокруг себя и поставил в траву:

- Оп!

- Ой! - Линьяфэн вскинула руки и с уважением смерила Сарниэ взглядом. - Какой ты ловкий... И всё-таки - почему ты не со всеми? Разве весело в одиночестве? Я-то отошла, чтобы взглянуть на то, как растут грибы - тут, в одном секретном месте.

- Мне грустно, - признался Сарниэ и вдруг удивлённо добавил: - Было грустно. Сейчас нет. Потому что ты пришла.

Он сказал это и сам удивился своим словам. Девочка удивлённо рассмеялась, склонила голову к плечу. А потом сделала шаг вперёд, положила руки на плечи Сарниэ, чуть приподнялась на носки и...

...Тому, что испытал в этот миг несчастный эльфёнок, не было никаких аналогий в его прошлом. Бедняга вообще не понимал, что с ним произошло. Если передавать это привычными аналогиями, то более всего это походило на раскалённое копьё - оно вонзилось куда-то в голову сверху, парализовав мозг, а потом немыслимым образом прожгло всё тело Сарниэ до пяток и осталось торчать, остывая; при этом копьё дичайшим образом причиняло не боль, а неслыханное удовольствие... или всё-таки это была боль, просто слишком сильная?

Когда наконец Сарниэ сумел вздохнуть и пошевелиться, то ноги его не удержали - он сел в траву, глупо глядя на Линьяфэн и улыбаясь. Правду сказать, Линьяфэн, кажется, и сама испытывала что-то похожее - её глаза были широко распахнуты, но не видели, а на губах тоже блуждала слабая улыбка. Наконец она моргнула и, протянув руку, положила её на волосы мальчика. Негромко пропела:

- Лишь минуту назад

Твой я встретила взгляд.

Почему

Я глаза отвести не могу?

Мы встречались с тобою средь снов...

Из каких ты краев?

Где твой дом?

И Сарниэ ответил - так же естественно, как дышал:

- Там, где ярким огнем

Полыхает рябины алая кисть.

Оглянись!

Видишь - высь,

Там, где звездные тропы сплелись?

Там, под яркой звездой

Леса свод золотой.

Говорят,

Будет вечно стремиться назад

Тот, кто был там хоть раз...

Но сейчас

Я б отдал всех лесных соловьев,

Перезвон всех осенних ручьев,

Что сбегают с полуночных гор,

За еще - лишь один - разговор

И за взор...

Но уже догорает костер.

На рассвете в великий поход

Нас судьба позовет.

На восток,

За туманный порог,

Чтобы Тень не накрыла ваш край,

Мы уходим. Светает. Прощай.

Девочка покачала головой и улыбнулась:

- Вдаль уводит твой путь.

Вам придется взглянуть

В очи бездне и тьме,

И беде, и войне...

Все равно

Верю я - победить не дано

Страхам без числа и названья...

Не "прощай" говорю - до свиданья! (1.)

1.Стихи Amarin.

Руки мальчика и девочки взметнулись навстречу друг другу и встретились - сплелись пальцами, спаялись ладонями. Сарниэ поднялся на ноги - и вслед за руками встретились два взгляда...

Что со мной? Я не чувствую себя. Мне странно.

Разве тебе плохо?

Нет. Странно. Я уже немного не я.

Я тоже. Ты часть меня.

А ты... часть меня?

Может быть, это мир закружился вокруг них - а может быть, закружились они сами в танце - не понять...

- Ай-ааа!!! - весело закричали неподалёку, и через аллею пронёсся вихрь фонариков, одежд, выкриков, лиц и смеха. Но он обошёл мальчика и девочку стороной, не увлёк с собой, потому что Время Радости уже дало им всё, что могло дать - и более в нём не было нужды для них...

Ты для меня?

Да. А ты для меня?

Да...

...Сарниэ пришёл в себя на берегу моря - на большом плоском камне. Он сидел, глядя вдаль, а как попал сюда - не помнил, по чести сказать. Он проводил Линьяфэн до её дома, а потом... потом, кажется, побежал прочь, смеясь и перескакивая через кусты и низкие ограды. И ноги его принесли сюда... кажется.

Сарниэ встряхнулся... и вскочил. Нахмурился, неуверенно спросил:

- Вин-дэ?.. - и тут же понял, что - конечо Виндэ, от кого ещё могла исходить такая мощная волна восторга и бесшабашной радости?

Виндэ нёсся к берегу по пояс в пене - стоя с раскинутыми руками на спинах двух большущих дельфинов. Лицо авари было полно восторга, мокрые волосы трепало летящим навстречу воздухом. У берега Виндэ подскочил, пролетел над пеной прибоя и приземлился на песок - на ноги. Крутнулся на пятках, махнул рукой высунувшимся наполовину из воды улыбающимся морским зверям и... Сарниэ моргнул удивлённо - Виндэ издал длинную трескучую трель. Дельфины захлопали плавниками, и, словно танцуя, обошли вокруг друг друга. Потом подпрыгнули и разом нырнули.

Говорить с дельфинами умели многие тэлэри. Отец Сарниэ умел (сам Сарниэ - нет...). Но... авари?! Лесной житель?! Сегодня впервые увидевший дельфинов?!

Виндэ между тем повернулся к другу, выжимая волосы. Что-то промычал (Сарниэ тревожно подался вперёд) и выплюнул в подставенную чашу ладоней два десятка больших жемчужин. Матово-желтоватых, розовых и две чёрных! Сарниэ только руками развёл - такого жемчуга он, годы и годы живший у моря, не видел ни разу в жизни - и спросил:

- Где?

- Они натаскали, - признался Виндэ. - Оставили меня на скале там, - он махнул в море, - и прямо к ногам приволокли... На! - он щедро отделил половину жемчуга, но Сарниэ покачал головой и согнул ладонь друга в кулак:

- Нет, не надо. Я должен сам.

- Ты о чём? - удивился Виндэ, не настаивая (видимо, уже определил, куда денет жемчуг). - Где я одежду-то оставил... а, вот тут! - он нырнул под камень. - А ты как догадался, что я тут? - уточнил он, вылезая обратно с мятым комком (праздничной одеждой...)

- Да никак, - признался Сарниэ, присаживаясь на камень и глядя, как дельфины хороводятся в море неподалёку. - Случайно вышел. Ну как тебе дельфины?

- Знаешь... - тут же бурно загорелся Виндэ, но не успел высказать ничего эпохального:

- Тише! - Сарниэ поднял ладонь, и Виндэ осекся на полуслове. Мальчишки прислушались...

Голос эльфийки - невидимой в чёрной зелени, но явственный - напевал, наверное, над спящим ребёнком:

- Ладья серебрянной Луны

плывет по небу:

это ночь настала в мире.

Спи дитя, спи.

Теперь закроешь ты глаза,

и волны ночи

нас укачают тихо.

И прийдут сны.

Далеко звездный путь лежит

по миру: в синем море

звезд ладья плывет

и нас зовет - в даль.

В страну, неведомую нам,

откуда утро

к нам приходит,

где теперь день.

А может, мы живем в одном

огромном доме.

Звездный купол скроет

от ночных бурь.

Дорогой тихой ночи плыть

за волны океанов,

плыть за леса и горы -

плыть в свои сны...

Ладья серебрянной Луны

плывет по небу:

это ночь настала в мире.

Спи, дитя, спи.

И мы плывем с тобой в ладье

в прекрасный мир, где нет

печали, где нас

тихий ждет дом... (1.)

1.Стихи Deilen

- Эту песню пела мне мама, - тихо сказал Сарниэ. Виндэ присел рядом, обнял друга за плечи, спросил осторожно:

- Ты какой-то странный. Что случилось, Сарнито?

- Ничего, - ответил Сарниэ. Это была ложь, и Виндэ понял, что это ложь, но - не обиделся и не стал продолжать расспросы.

Эльфята придвинулись друг к другу плечами, удобней устроились на камне - и стали наблюдать, как в наступающем за их спинами рассвете, зажёгшем воду впереди алым и золотым, танцуют дельфины.

* * *

В придворном саду рассвет не наступил - его задержали могучие ясени, окружавшие беседку из белого мрамора с угловыми украшениями в виде лебедей, распростёрших крылья-купол.

- Ты друг Эльвэ Синголло, - Мэглор провёл по камню рукой и остро поглядел на Кирдэна. - Ещё говорят, что ты принёс ему клятву верности, как королю Белерианда.

- Я не приносил такой клятвы, да он и не требовал её от меня, - улыбнулся Кирдэн. - Но он и правда мой друг. Ещё с поры Похода, которого ты не видел.

- Я хорошо вижу то, что есть сейчас, - Мэглор вздохнул. - Я вижу, что он сидит за своей Завесой и клянёт нас за то, чего не видел и даже не пытался понять.

- Я тоже не понимаю, - тихо ответил Кирдэн. Мэглор дёрнулся, как от неожиданного толчка. - Но я не могу понять и Элу... Валар свидетели, я пытался его уговорить забыть в нашем Эндоре обиды далёкого Амана. Хотя бы ради победы над Морготом. Он не послушал меня, - Кирдэн покачал головой. - Он просто не знает, как это - когда орки под стенами твоего города, в полёте стрелы от детей и женщин, защитить которых у тебя не хватает сил. И какими бы мы не были с ним друзьями - я не забуду, что, когда мне оставалось лишь готовиться к последнему бою, во вражеском тылу я увидел на знамёнах друзей Звезду Феанора, а не Бук Тингола...

Комментарии: 45, последний от 29/04/2016. © Copyright Верещагин Олег Николаевич (tambwolf.73@yandex.ru) Размещен: 18/09/2010, изменен: 18/09/2010. 84k. Статистика. Глава: Фэнтези Земля теней Повесть Иллюстрации/приложения: 8 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Как встретила героев земля фалатрим.

Верещагин Олег Николаевич: другие произведения.

Земля теней. Главы 20-22.