Верещагин Олег Николаевич. Земля теней. Главы 32-33.

32. ПРОШЛОЕ - ЖИВАЯ ПАМЯТЬ

Прикосновения, запахи, звуки,

Призрачный отблеск огня.

Старых деревьев ветвистые руки

Вновь обнимают меня.

Гелиэль. Тьма над Эгладором.

Воспоминаний о подводном путешествии хватило надолго. Кстати, лорд Келегорм сам тоже спустился в "тыкве" под воду в следующий заход, и, когда "Nurоn Arato" поднялась на поверхность и крышка открылась, то стало слышно, как он ругается с Экетлионом. В ход шли и "руки-крюки", и "ума нет - считай, калека!" и более туманные, но суровые намёки на какие-то прошлые просчёты, ошибки и жизненные выверты. Уже на палубе "Стойкого" Келегорм совершенно без обычной своей флегматичности пообещал, что "я расскажу об этом Курмо", и тот "непременно умрёт со смеху!" Эктелион - красный от злости и мокрый от воды - оставив за собой последнее слово, с палубы своего корабля прокричал, что "у твоего Курмо ума не хватит - понять, что я тут задумал!" - и под общий хохот команд флотилия и одинокий корабль Нолфингов разошлись в разные стороны. Тиэльянна позже осторожно спросил лорда, в чём там дело, на что Келегорм раздражённо ответил, что с нетерпением будет ждать известий о том, как этот дубовый отёсок Линнэ утонул в своей тыкве и что Мандос в кои-то веки посмеётся от души - наверняка такая выдающеся глупая, наиглупейшая смерть проймёт и его!

В общем, вопрос так и остался невыясненным щитоносцами до конца. Но впечатлений достало до самого Балара...

...Большой остров Балар, лежавший почти точно посреди одноимённого залива, знаменовал собой, что до конца морского пути осталось всего несколько дней.

Флотилия остановилась на берегах Балара на неделю - набрать воды, поохотиться, осмотреть как следует корабли... Фалатрим жили на берегах острова с незапамятных времён - когда Балар откололся, говорят, от Тол Эрессеа (1.) , и на юге острова, в горах, которые поднимались там, среди леса стояли несколько сторожевых башен Кирдэна. Да ещё по берегу тут и там были разбросаны несколько маленьких рыбацких поселений. Но Келегорм приказал приставать к северному берегу - кто знает, почему; меньше всего этим вопросом задавались его щитоносцы, которые в первый же день, сразу после того, как корабли были вытащены на берег и прочно подпёрты на ровных килях, дружно запросились отдохнуть. Келегорм проницательно заметил, что они не отдыхать хотят - что они на кораблях-то делали, от чего так устали?! - а как раз увильнуть от работы, но потом отпустил всех четверых на пять дней "куда глаза глядят".

1.Плавучий остров, перевозивший эльдар в конце Великого Похода в Аман через Белегаэр. В указанное время уже никуда не плавает, а стоит себе спокойно в заливе Эльдамар у берегов Амана.

И у Сарниэ, и у Виндэ, и у Донна, и у Тиэльянны глаза, признаться, глядели сразу во все стороны. Они устали быть на кораблях - и на суше им оставалось одно: придерживать ноги, чтобы те не занесли невесть куда. Мальчишки взяли с собой только луки - для охоты - и кинжалы - по привычке; более безопасного места, чем Балар, в Эндоре было считай и не сыскать.

В первый же день они ушагали по звериным тропинкам почти к самому северо-восточному побережью, шли себе и шли, осматривались, перекликались, пропадая из вида друг у друга, пели и дразнили очумевших птиц. Было по-южному жарко, но на тропинках всё время дул несильный ровный ветер, и леса Балара - леса, полные высоких лип, южных буков со светлой листвой, кипарисов и раскидистых тополей, с чистым, негустым подлеском и тёплой травой на полянах - очаровали мальчишек совершенно. Даже какой-то сумасшедший злобный кабан, бросившийся на них уже под вечер - наверное, они просто-напросто попались ему невовремя; эльфята, почуяв его издалека, были уверены, что он уберётся с дороги и удивились, когда бурая хрипящая туша выскочила на них стрелой - их не расстроил. Скорей рассмешил. Мальчишки ловко прыснули в стороны и довольно долго скакали вокруг роняющего пену, уже почти слепого от ярости чудища, изводя его улюлюканьем, воплями, пинками, шлепками и насмешками - с земли на ветку, с ветки на ветку, с ветки на землю, с земли на ветку - пока кабан, окончательно обалдев и замучившись, не впоролся в кусты с размаху и не рухнул там, урча и тяжело ворочаясь с хрипом, больше похожим на предсмертный. Встать у него сил уже не было.

Эльфята даже не запыхались толком.

- Надеюсь, он не умер, - с лёгким раскаяньем сказал Донн, вглядываясь в трясущиеся кусты. Тиэльянна фыркнул и отрезал:

- Он глупый и злой. Умрёт - поделом, зачем такое нужно на свете?

- Ну, мы не знаем и не можем знать, что и зачем на свете нужно, - мудро возразил Виндэ. А Сарниэ сердито заметил:

- Из-за этого подсвинка мы сегодня не дойдём до моря!

- Не дойдём сегодня, так дойдём завтра, - пожал плечами Донн. - Ты что, не насмотрелся на море?

- Мы даже из-под воды насмотрелись, - поддержал Тиэльянна. Сарниэ задумался и признался немного удивлённо:

- А я уже опять по нему скучаю.

- А я - по лесу, - вздохнул Виндэ, огляделся и вздохнул снова. - Нет, тут красиво, очень красиво. Но... в общем, - он махнул рукой, - когда доберёмся до наших мест - увидите сами.

- Я уже видел, - напомнил Сарниэ. - А вот ты сапоги потерял - и не увидел.

- Ой! - Виндэ цапнул плечо. Он один изо всех четверых с самой стоянки шагал босиком, повесив сапоги на плечо. - Свалились, пока прыгали от этого бешеного! Побегу искать!

- Я с тобой, - Сарниэ тут же развернулся.

- А мы дальше пойдём, - решил Тиэльянна. - Разожжём костёр, на него выходите. Договорились?

- Договорились, - весело сказал Сарниэ, и, помахав друг другу, щитоносцы разошлись попарно в разные стороны, не оглядываясь. Сарниэ и Виндэ ещё долго слышали, как Донн передразнивает птиц, пока сами не запутались - то ли это всё ещё синда чудит, то ли уже и правда птицы поют, готовясь ко сну. Сарниэ остановился: - Погоди-ка, Винди.

- Ты чего? - Виндэ замер тоже. - Эй, ты что?

- Ничего, - Сарниэ стащил сапоги, связал их ремешками и, повесив через плечо, улыбнулся другу. - Теперь похоже?

Виндэ обрадованно засмеялся. Слов было не нужно - он увидел, как двое эльфят пробираются сквозь бескрайний лес. А Сарниэ добавил:

- Нас опять двое, опять лес и вообще. Мы очень долго не были вдвоём, разве нет?

- Давай не будем спешить, - предложил Виндэ. - Не потеряют же они нас.

Сарниэ кивнул, и они замолчали - замолчали, не переставая говорить. А вокруг мягко и незаметно подступал вечер - тёплый, полный голосами близкой ночи. Большое стадо оленей - прекрасных лордов леса, воинов Нэссы (1.) в ветвистых коронах огромных рогов - вышло к водопою у речки, открывшейся на прогалине справа, и над ними вились огненным хороводом первые светляки. Беззвучной тенью пронеслась над тропинкой огромная белая сова. Далеко в чаще что-то ухнуло и затрещало, но не страшно, а таинственно и загадочно. И казалось, что не родились ещё Солнце и Луна, и даже Зло ещё не вырвалось на свободу - и мир чист и спокоен под юными звёздами...

1.Валиэ Нэсса особо покровительствует оленям.

Даже то, что Виндэ нашёл-таки сапоги (кабан то ли правда так и сдох от злости, то ли отдышался и ушёл, решив, что таки победил наглых эльфят - мальчишки не стали выяснять), не нарушило очарования ночи. Он просто молча подобрал свою обувь, повесил на плечо и улыбнулся другу, который как раз в это время застыл, задрав голову кверху, посреди прогалинки... а потом вдруг вскинув руку к бесчисленным, густо сияющим звёздам, которые множились и множились на небосклоне - и запел звонким голосом:

- Гилтониэль! О, Элберет!

В Ночи Ночей нетленный свет!

О ты, Благой Земли заря,

Услышь ушедших за моря!

О, Элберет! Из края Тьмы

К тебе взываем ныне мы,

Скитальцы сумрачных Земель,

Услышь нас, о Гилтониэль!

Ты в годы Ночи-без-Конца

Взрастила звезды в небесах,

И те огнями расцвели

Во тьме Покинутой Земли

Ты - словно горный снег, чиста,

Ты - юный ветер на устах,

Морей закатных звездный свет,

Владычица, о Элберет! (1.)

1.Стихи Иллет.

И Виндэ подхватил снова последние строки:

- Ты - словно горный снег, чиста,

Ты - юный ветер на устах,

Морей закатных звездный свет,

Владычица... - но Сарниэ показалось, что он закончил строфу как-то иначе. Какое-то другое было слово, не "Элберет"...

...Мальчишки ещё постояли, глядя на звёзды и увлечённо раскладывая их по созвездьям - для Сарниэ это было знакомо с рождения, а Виндэ научился не так давно: Анго... Тарукко... Арассэ... И сердился, что звёзды уже все названы до него - уж он бы развернулся!

Сарниэ... а я всё думаю и думаю - что там, за Вистой (1.) , в Ильмене (2.)?

1.Небосвод. 2.Космос.

Звёзды, ты же видишь.

Ви-жу... Я не хочу только видеть, я хочу потрогать. Знаешь, я ещё думал про Палантир. Может быть, можно как-то уговорить его показать звёзды вблизи?

Ты не пробовал?

Он меня не слушается, у меня слишком много мыслей и я не умею ими управлять толком... Вот и сейчас - я уже не про Палантир думаю.

А про что?

Помнишь, мы убили ту тварь, похожую на медведя? Я тогда говорил уже про это... Эктелион вот ведь сделал подводный корабль...

А ты хочешь сделать корабль для путешествия между звёзд?

Я... я хочу, но я не знаю, как. И мне даже стыдно про это говорить с лордом Куруфином. Он тоже сразу спросит - как? У него вопросы - как острые лезвия, а мои затеи мне кажутся красивой тонкой тканью: шшшик-шик - и одни некрасивые лохмотья...

А ты всё-таки поговори. Вдруг вы вместе что-то придумаете, и, когда мы победим Врага, то полетим на вашем корабле к звёздам?

Я поговорю. Когда вернёмся.

А меня вы возьмёте с собой? Я же не очень люблю все эти механические штуки...

Конечно, возьмём! Кто же будет потом петь про наш полёт?!

Сарниэ благодарно рассмеялся и уже вслух предложил:

- Пойдём, а то простоим тут, как Тингол - лет десять.

- Не простоим, - возразил Виндэ. - Он смотрел на свою любовь, а твоя любовь не здесь. И... и моя тоже. Ну, пошли.

- А как ты назвал её? - вдруг спросил Сарниэ на ходу. Виндэ быстро бросил на него взгляд и безразлично спросил в ответ:

- Кого - её?

- Когда я спел второй раз - "о Элберет" - ты спел по-другому. Так как?

- Хрррррсссааашшшш! - Виндэ вдруг издал такое шипение-рычание, что Сарниэ даже отскочил; глаза авари загорелись ярким алым огнём. - Ну и уши у тебя, линда! Ну и уши у тебя, чтоб... sigel'le zotreth, blaec'fahs veloe (1.) !

1.Молния тебя тресни, черноволосый проныра! (виндан.)

- Не злись, - попросил Сарниэ. - Мне просто показалось, что это - красивое слово.

- Галадриэль, - тепло выдохнул-прошептал Виндэ, пряча погасшие глаза снова. И шумно вздохнул.

Сарниэ вспомнил Артанис Нэрвен - и подумал, что имя "Светлая Дева" ей подходит как нельзя лучше. И тронул друга за плечо, негромко сказал:

- Ну что ты? У нас впереди вечность. Вдруг там - в вечности? - что-то, да изменится?

Это были глупые слова, тем более, что когда-то Сарниэ говорил Виндэ что-то совершенно противоположное. Но Виндэ неожиданно повеселел после этих слов про вечность. Заулыбался и кивнул - молча - а потом тихонько засвистел в такт шагам. Потом вдруг вытянул руку туда, где заплясало за деревьями наверху высокое пламя.

- Смотри, вон там костёр! - Тиэльянна и Донн очень постарались, чтобы их друзья не плутали долго.

- А дальше море! - засмеялся Сарниэ, показывая на прорезавшуюся дальше и ниже вытканную золотыми ниточками луны чёрно-фиолетовую движущуюся поверхность. - Эй, а где это они обосновались, ты смотри...

От костра послышался мелодичный, переливчатый свист, потом смех и крик Донна:

- Мы вас видим!

- И слышим! - поддержал Тиэльянна. Теперь и они были видны - на фоне какой-то странной скалы, как будто уцелевшая стена разрушенного дома накренилась и осталась так стоять.

Друзья пустились бежать наперегонки к костру, и через десяток ударов сердца уже стояли рядом с огнём, над которым по краям шипели и капали жиром на угли, вспыхивавшие голубыми огоньками, четыре заячьих тушки. Но на это приятное дополнение к вечеру прибежавшие эльфята посмотрели лишь мельком. Куда больше их внимание привлекло другое...

С искренним удивлением Виндэ и Сарниэ рассматривали место, которое их друзья выбрали для привала. Ничего подобного они не видели ранее. Тиэльянна и Донн выглядели загадочно-гордо и изо всех сил драли носы.

Впрочем, у них была причина. То, что издалека Сарниэ принял за странную скалу, оказалось башней - четырёхугольной, невысокой, но мощной. Дерево пропитала морская соль и превратил в камень ветер. Казалось, что оно мерцает в темноте.

Но это было ещё не самым интересным и странным. Чуть ниже башни кто-то высек из камня - просто из скального выроста, из базальта - фигуру эльфа, который стоял лицом к Востоку, подняв правую руку в жесте прощания. Одетый в безрукавку и короткие штаны - явно кожаные - босой, в левой руке эльф сжимал недлинное копьё и боевую дубинку - как у авари. На поясе висел нож, каменный - не просто высеченный из камня, а именно каменный. Лицо эльфа тоже больше напомнило Сарниэ лица соотечественников Виндэ - волосы собраны в высокий хвост, черты жёсткие и острые, напоминающие немного звериные...

Виндэ же просто тихонько подошёл и встал перед статуей, неотрывно глядя на неё. С какой-то робостью, что ли...

- Отсюда наши предки отправлялись за океан, - торжественно сказал Тиэльянна. Донн промолчал. А Сарниэ уловил - уловил Виндэ... Авари спрашивал - печально, не обвиняюще, но настойчиво...

Зачем вы оставили нас? Вы стали там сильными и мудрыми, за солёными, как слёзы или кровь, бескрайними водами... а каково было нам? Мы не могли уйти. А вы не захотели остаться...

Сарниэ положил руку на плечо друга. И облегчённо увидел, как тот, медленно повернув голову, улыбнулся - искренне.

- Тут ещё рисунки, - Донн показал на камни в стороне. Там были несколько плит - видимо, отщепившихся от основного массива в незапамятные времена (не в дни ли конца Весны Арды, когда в Битве Стихий раскалывалась земля и кипело море?). На одной из них древний мастер вырезал изображение: три фигуры словно бы рождались из нахлынувшей на берег морской волны - взявшись за руки.

- Это Ольвэ, Эльвэ и Финвэ, - торжественно сказал Тиэльянна. - Они вернулись из Амана, чтобы вести за собой наши народы.

Мальчишки - нолдо, синда, тэлэро, авари - стояли плечом к плечу перед плитой, изображавшей вождей древности. Наконец Донн произнёс:

- Но в конце концов вы всё-таки вернулись.

- Вернулись, - откликнулся Тиэльянна.

- Тиэлли, - тихо сказал Сарниэ, - ты не грустишь об Амане?

- Нет, - быстро ответил Тиэльянна. И тут же признался: - Я соврал. Я грущу по маме. Я уехал с отцом такой гордый, я даже не повернулся к ней, только махнул рукой... вот так... - он сделал небрежный жест, словно отмахивался. - А сейчас я бы много отдал, чтобы повторить тот миг.

- И... ты бы не уехал? - хмуро спросил Виндэ. Тиэльянна усмехнулся - неожиданно очень взросло и жёстко:

- Уехал бы. Но я бы попрощался, как мужчина, а не как разнолапый глупый щенок. И не боялся бы, что надо мной посмеются.

Донн между тем, отшагнув чуть в сторону, сорвал прямо из-под ног несколько крупных золотистых ирисов и осторожно положил их у основания плиты. Цветы вдруг пошевелились, воспрянули, быстро пустили корни, выпрямились, на глазах выросли и вытянулись, превратившись в пышную клумбу, наплевав на то, что уже ночь; Донн изумлённо оглянулся и наткнулся на улыбку Сарниэ - тот молча развёл руками:

- Ну я. Ну и?..

- Спасибо, - просто сказал Донн. А Тиэльянна вдруг достал свой экет и негромко предложил:

- Давайте тут, где следы наших предков так зримы, вспомним наших ровесников - тех, кто пошёл в Эндор со взрослыми... и ушёл в Мандос. Всех, о ком знаем. Не важно, из какого Дома. Данэ, Винди, простите, что мы говорим не о ваших павших родичах - их придётся перечислять слишком долго.

Виндэ молча кивнул. А Донн пожелал:

- Пусть ваш счёт никогда не станет таким же длинным, нолдо.

Тиэльянна провёл по ладони экетом и, роняя капли на основание камня с высечеными Вождями, сказал тихо:

- Нанделле Тиэллко из нолфингов... Он был мой друг в Амане, и его убили в Ламмоте, когда орки напали на обоз. Он дрался одним экетом, чтобы защитить сестрёнок и погиб. Я не видел его от самых Гаваней... Он был смелей меня.

Сарниэ увидел, как Виндэ шагнул вперёд и протянул руку, доставая свой каменый нож. Голос авари был звонок и чёток:

- Линтэ Фалмариннар из феанорингов... Он рассказал мне о мудрости и свете - и был убит теми, кто не ведает ни того, ни другого... Я не забуду его гибели и отомщу за него тысячу тысяч раз. Он был умный и добрый.

И сам Сарниэ тоже подошёл к камням, достав длинный нож Яллумэ, вспомнил:

- Арас Алдарион из арфингов... Он бился один против многих на мосту Лант Лаур и умер на моих руках. Твой меч я ношу на поясе, друг - и не опозорю его...

...И, хотя прозвучали и ещё имена, но список всё-таки получился коротким, и мальчишки вздохнули облегчённо и повеселели, подсаживаясь к огню. Виндэ со вкусом зализывал порез на руке, пока Сарниэ не перехватил его ладонь:

- Кровопийца... дай сюда, - и, поводив рукой над порезом, закрыл его польностью.

Виндэ облизнулся:

- А что такого? Кровь очень вкусная... - и вздохнул печально: - Я уже долго её не пил.

- Брррр! - Тиэльянна передёрнулся, а Донн засмеялся и заговорщически подмигнул Виндэ:

- Ничего не понимают, да?

- Точно, - кивнул Виндэ, снимая с жара тушку зайца и отрывая длиный кусок сочного, пахнущего травами, мяса. - Урррыыммммррр...

- Р, - поддержал Сарниэ, впиваясь зубами в своего зайца. Прожёвывая мясо, все четверо ухитрялись хихикать. Тиэльянна достал фляжку с вином - прошлогодним, а Сарниэ - свои любимые сушёные яблоки.

- Ну вот, - огорчился Донн, - надо было их в зайцев натолкать.

- Не дам! - возмутился Сарниэ. - Они и так вкусные, сами по себе. И зайцы, и яблоки, - он отсыпал по горсти сначала Виндэ, а потом и двум другим щитоносцам.

Они ели, пили, говорили, шутили, мечтали и хохотали; костёр меж тем прогорел, превратился в горку рдеющих углей, но никому из четверых это не мешало, потому что без костра звёзды стали ярче, многочисленней и крупней. Они светили эльфятам сверху, смеялись и дружески подмигивали, а все четверо сначала строили планы дальнейшего похода (нимало не заботясь, что, скорей всего, планы эти ничуть не совпадают с планами лорда), а потом притихли, запрокинув головы и глядя вверх, и вскоре у каждого возникло ощущение полёта - туда, выше, выше, выше... Ощущение захватывающее, от которого всё внутри замирало.

Сарниэ не выдержал и вскочил на ноги первым. Крутнулся, раскинул руки, потом - выбросил их вверх, как будто нырял в небо. Трое его друзей разом сели. LiltaelenissК (1.) ! А Сарниэ уже кружился на траве - с улыбкой, подняв вверх бледное, залитое звёздным светом лицо - и остальные щитоносцы, не в силах сдерживаться, один за другим присоединялись к авари в движении танца. Могло показаться, что они и правда взлетают; сторонний наблюдатель заметил бы, что ноги эльфят не приминают траву.

1.Танец в звёздах (квэнья) Выполняя его фигуры, танцоры поочерёдно показывают на звёзды и называют их, стараясь, чтобы названия складывались в ритмичные созвучия.

Но - не было такого наблюдателя. Были только звёзды - и танец - под ними, с ними, в них...

...Было уже далеко заполночь, когда Сарниэ спустился к морю.

Он остался один, хоть и не очень этим огорчался. Ошалевшие от звёзд и танца Донн и Виндэ - да уж, лучший друг! - убежали в лес, то ли охотиться, то ли ещё плясать. Тиэльянна остался лежать у погасшего костра, заложив руки под голову - он грезил о чём-то своём и улыбался.

А Сарниэ вдруг непреодолимо потянуло к морю - туда, к серебряно-чёрной чуть колышущейся глади. Он и не стал долго раздумывать.

От воды пахло солью и простором. Вечный спокойный шорох плотным пологом висел над берегом, на который вышел мальчик. Сарниэ постоял немного, глубоко дыша - чтобы всё внутри наполнилось прибрежным воздухом! - и улыбаясь, потом разделся, аккуратно сложил вещи на берегу, на отлогом тёплом песке, серебряном и чёрном в лунном свете. Осторожно, наклоняясь и гладя волну ладонью, зашёл в воду по живот. Волны в ответ ласкали ладонь и ластились к ногам, как добрые могучие существа. Сарниэ понял, что океан помнит его и, засмеявшись, взметнул над головой руки...

Стороннему наблюдателю-человеку, случись он тут, показалось бы странное и даже жуткое - мальчишка оделся в свет, обернулся узкой серебряной рыбкой и, подскочив в воздух, бесшумно и стремительно канул в воду. Совсем! Без следа! На самом-то деле Сарниэ просто сделал то, что делал много раз в жизни - и не его вина, если бы кому-то это показалось волшебством. И уж тем более, посмеялся бы он, скажи ему кто, что наступят времена, когда такое "волшебство" перепуганными и погрязшими в обыденности существами будет считаться "злым"...

Он плавал и нырял долго-долго, заныривая так глубоко, что его обступал со всех сторон давящий мрак - но этого мрака Сарниэ не боялся ничуть, потому что знал, что и тут царствует Ульмо. Странно; ему не очень понравилось в металическом чуде, сделанном Эктелионом, он даже испугался тогда - а вот сейчас - казалось бы, он ночью, один, на глубине! - страха не было! И повернул к берегу только когда ощутил, что волна тихонько подталкивает его сама, как... как подталкивала из воды совсем маленького мама: "Сарнито, хватит, а то у тебя вырастут плавнички и жабры!" "Маааам, я ещё немного поплаваю!" "Хватит, хватит..." - и мамин смех, и незаметные направляющие толчки ладони... Тогда он просто лёг на спину, раскинул руки и ноги - и только ойкнул, кувыркнувшись в белой пене: напоследок волна вспенилась и прокатила разнежившегося мальчишку по песку. Впрочем, совсем не больно, и он только захохотал от восторга. А потом, упруго вскочив и отжимая на ходу волосы, побрёл по берегу искать жемчуг.

Здесь, на отмелях Балара, его находили издавна. И обычный, в раковинах - только очень крупный и редких оттенков, даже лучше, чем в Фаласе - и странный, который фалатрим назвали "ui" - "вечный". Говорили, что он рождался от удара молнии в лунный свет на морской воде. А как такое может получиться - ещё догадайся, поэтому Сарниэ, хоть и слышал про вечный жемчуг, но не очень-то верил в него. Ещё говорили, что, если такой жемчуг зажечь, он будет гореть бесчисленное множество лет и не погаснет ни на ветру, ни даже под водой; но уж как сделать это - и вовсе было неведомо...

Впрочем, ему хватило и обычного жемчуга... Ракушки словно бы сами собой подворачивались то под одну, то под другую ногу, которыми Сарниэ на ходу разгребал песок - и пустых почти не было. Вскоре добыча уже не помещалась в ладонях, и Сарниэ понял, что жадничать нечего. Он вспомнил ожерелье, которое Виндэ сделал и подарил Артанис - и захотелось подарить что-то похожее Линьяфэн. Но самому ему такой вещи не сделать - не дано. А просить кого-то не хотелось. Как не хочется отдавать в чужие, пусть и добрые руки, свою тайну...

Растянувшись на песке, Сарниэ сложил из жемчужин пирамидку и полюбовался ею. Ему, как по заказу, попадались великолепные, ровные жемчужины, стоившие того, чтобы ими любоваться. Сарниэ опомнился и оторвал нос от жемчуга только когда ощутил что-то... что-то... он, что странно, не нашёл ни слов, ни определений, но вспомнил это ощущение!

Мальчишка быстро крутнулся и сел. И откинулся назад, приоткрыв рот и опираясь на руки.

К берегу неслышно подкралась волна. Не то чтобы очень большая, но могучая, такие не появляются просто так и не бывают бесшумны. А эта... эта вдруг распалась на два крыла... нет... на две полы бело-серебристо-голубого плаща. Плащ рванулся по неощутимому ветру - и на песок ступил могучий воин в чешуйчатой броне с головы до пят. Его высокие сапоги украшали яркие кораллы, ворот мерцающего доспеха - невиданные жемчуга. В правой руке пришелец из волн держал копьё с длинным широким наконечником, украшенным семью шипами с каждой стороны, словно нос морской рыбы-пилы, левой - придерживал на поясе изогнутый рог.

Один из двух Улумури. (1.)

1.Рога Улумури сделал из огромных раковин для Ульмо майа Салмар. Их зов - это зов Запада, ему не может противиться ни один услышавший его эльф; его начнёт тянуть в Аман с непреодолимой силой.

Сарниэ понял, кто перед ним, преже чем глухой шлем с высоким гребнем в виде прыгающей касатки растаял и обернулся водопадом серебристых волос, открыв хорошо знакомое юному эльфу лицо. Сарниэ почтительно приложил руку к груди:

- Привет тебе, Ульмо! - ясно сказал он.

- Привет тебе, Сарниэ Элент сын Синдэ из Альквалондэ, - голос Ульмо был спокойным и негромким, но Сарниэ ощутил, как в чёрных глубинах в нестерпимом ужасе забились обратно в расщелины вышедшие было на охоту чудовищные кракены, как брызнули прочь от добычи стаи бездумно-неустрашимых акул - искажённые спасались от лишь только отзвука голоса Владыки Вод. И ещё... ещё на Севере, на непоколебимом троне-скале - Сарниэ это знал - беспокойно пошевелился и огляделся Моринготто... - Я рад, что ты не забыл меня.

- Как я могу забыть того, чья соль в моей крови, в чьих водах родила меня моя мать? - улыбнулся Сарниэ, подходя ближе. Ульмо, только что казавшийся вышиною с кряжистый дуб, как-то незаметно и странно сделался обычного для взрослого эльфа роста. - Я помню тебя всегда и всегда буду помнить.

Тяжёлая, но не тяжкая, дружеская рука легла на плечо эльфёнка. От неё по телу разбежалось бурливое тепло - словно струя морской воды.

- И я не забыл тебя, - сказал Ульмо. Сарниэ недоверчиво улыбнулся, внимательно поглядел в его лицо:

- Меня? Ты? Но я же... Таких много. Я не сделал ничего особенного - ни тут, ни в Амане. И я ещё совсем небольшой.

- Может быть, именно поэтому и не забыл, - задумчиво кивнул Ульмо. И вдруг повёл полой плаща и сказал: - Я пришёл, чтобы сказать тебе, маленький тэлэро - вернись домой.

Сарниэ так и окаменел - с запрокинутой головой. Не сводя глаз с древнего, юного и мудрого лица.

И понял, что это возможно. Надо только закрыть глаза, взяться за руку Ульмо крепче - его опахнёт тяжёлый плащ, зашумят волны - и выкатят на берег, на тот берег, где... о Валар!!! Это возможно! Здесь и сейчас!!! Ликующим гулом запели вдали рога - пока ещё отзвуком, пока ещё это не Улумури, но...

...а потом - потом он услышал песню дудочки.

Негромкую. Но пронзительную, как луч солнца на инеистой траве под ногами. Она заглушила торжественное пение могучих рогов, как голос друга, как зов его о помощи глушит любой весёлый шум.

Шаг. Шаг. Шаг.

Не печалься, мой друг, мы погибли.
Быть может напрасно отказавшись мельчить
И играть с Пустотой в "что-почём".
Но я помню вершину холма,
Ветку вишни в руке,
И в лучах заходящего солнца -
Тень от хрупкой фигурки с мечом.
Мы погибли, мой друг.
Я клянусь, это было прекрасно!

Содрогнулся, дрогнул Химринг, и дальний гром прокатился над горами, и над заснеженным Ард-Галеном из туч сверкнули не по времени грозовые зарницы, отвечая голосу Лорда и блеску кольца мечей...

... - Нет.

Сарниэ опустил голову, не в силах взглянуть в лицо Ульмо. Но потом всё-таки заставил себя поднять глаза.

Владыка Вод был печален. Но ни гнева, ни злости, ни разочарования не было в его лице. И рука, по-прежнему лежавшая на плече мальчишки, не налилась тяжестью.

Нет.

- Я не поплыву, Ульмо, - тихо, но непреклонно повторил Сарниэ. - Я выбрал свою дорогу. У меня тут друзья, дом и моя любовь. И мои долги, мои враги и мои клятвы.

- И Клятва, которую нельзя исполнить, - почти прошептал Ульмо. - Или ты считаешь, что - можно?

- Да - можно, - отрезал Сарниэ. - Я вернусь домой, когда над Тангородримом заплещутся наши знамёна, и Свет Камней будет сиять в руках наших Лордов. Я вернусь и скажу тебе - здравствуй, Ульмо. Сам вернусь...

...Пологая волна медленно откатывалась в море от ног Сарниэ. Просто на миг морской солью защипало глаза - и вот он уже один на ночном берегу.

Только у ног его - точно между ступней! - пронзительно и остро сияла своим светом большая жемчужина. Сама по себе - без раковины.

Сарниэ зачарованно присел на корточки. Осторожно подобрал её - неожиданно увесистую и тёплую. Поднял на уровень глаз и полюбовался ею. В глубине жемчужины - так бывает у драгоценых камней, но не бывает у жемчуга, его блеск, каикм бы красивым он не был - внешний - так вот, в глубине этой жемчужины висел тяжёлый серебряный блик.

Не было сомнений, что это он и есть - вечный жемчуг.

Вскинув голову, мальчик прошептал в шелестящее волнами пространство:

- Спасибо, Ульмо...

Сарниэ встал, всё ещё держа жемчужину - но уже не в пальцах, а на дне ковшика из ладони. Побрёл по берегу туда, где лежала одежда, любуясь находкой - или, скорее, подарком. И... вот ведь, с каждым шагом всё сильней донимала странная мысль. А может, и не такая уж странная?

Задумавшись, Сарниэ едва не наступил на торчащие из песка колючки и замер, покачнувшись и смешно поджав одну ногу. Потом опустился на колено и свободной рукой разрыл песок вокруг этих торчащих тонких шипов.

Это был панцырь морского ежа - свеженький, весь в длинных блестящих иголках, размером с небольшое яблоко. А что? Подходящая коробочка...

Сарниэ снова распрямился. Странное желание обрело форму. Полюбовавшись жемчужиной ещё раз, он осторожно опустил её внутрь панцыря и с озорной, но в то же время задумчивой улыбкой потряс панцырь над ухом. Жемчужина увесисто шуршала-журчала внутри, колючки кололись.

Сарниэ встал попрочней и сказал - звонко, как ему показалось - вообще на весь берег:

- Пусть владеет счастливо тот, кто найдёт,

Тем, что Сарниэ Элент ему отдаёт!

Ни обида, ни мрак, ни зло, ни беда

Не коснутся подарка того никогда!

Я даю - ты бери,

Миру свет подари! - и, широко размахнувшись, с силой метнул ежиный панцырь в никуда, просто в море. Тот полетел удивительно далеко и исчез как-то внезапно, Сарниэ даже не смог определить - где он упал в воду.

Сарниэ засмеялся и крикнул:

- Не сердись, Ульмо! Я чувствую, что хорошо распорядился твоим подарком!

И, снова поклонившись, уже бегом побежал к одежде. Он не знал, кому подарил вечный жемчуг. Но был уверен почему-то, что это будут добрые и хорошие руки, которые найдут жемчужине настоящее применение. Какое? Не важно...

* * *

Пять дней, подаренных лордом щитоносцам, оказались на самом деле хорошими днями. Будем честны: никто из четверых не задумывался над тем, что "взрослые сейчас работают, а я бездельничаю..." и не лил покаянных слёз по этому поводу. Да и нельзя сказать, что эльфята так уж бездельничали. Подобно всем из своего народа, они умели играть, работая - и делать работу игрой, да ещё и от всей души, искренне и без зависти, радоваться тому, что получается у других.

Сарниэ сделал кучу зарисовок и набросков видов природы, животных и рыб, да ещё вдобавок махом, на приступе ярчайшего вдохновения, сложил инструментальную балладу "Тol Сirya" (1.)

1.Остров-корабль (квэнья)

У Виндэ полетел сделанный из сухих бузинных палочек и рыбьего пузыря "птиц", как он поименовал это изобретение. "Птиц" увлёкся полётом и исчез где-то в море, но после себя оставил сделанные Сарниэ по просьбе друга чертежи. Кроме того, Виндэ разыскал самородковую жилу серебра и не долго думая выложил яркими полосками, вбитыми в желобки на каменной глыбе, портреты всех четверых щитоносцев - правда, контуры портретов размечал опять же Сарниэ.

Донн охотился в своё удовольствие, свёл дружеское знакомство со здоровенной рысью, и они на пару довели-таки до разрыва сердца того памятного кабана. Рысь приходила в лагерь и по своей инициативе приносила кроликов.

Тиэльянна выстроил на сбегавшем за пляжем в море ручье водяное колесо - небольшое, но вполне пригодное для того, чтобы двигать простой промывочный лоток, в результате чего, сам того особо не ожидая, стал обладателем полуфунта золотого песка и четырёх больших, с бычий глаз, огненных опалов. Нолдо немедленно раздал опалы всем - "на память о Баларе!"

Ну и, конечно, все четверо просто гуляли в своё удовольствие по лесу, играли в самые разные игры, в том числе совсем детские (ведь рядом не было никого, кто мог бы посмеяться), плавали до шума в ушах и привкуса соли во рту, стреляли из луков, боролись, лазали по деревьям и скалам, ели и пели, болтали - а иногда разговаривали, очень серьёзно.

Чаще всего такие разговоры велись по ночам, когда друзья становились особенно близкими и понятными...

...Та ночь была последней - с рассветом, даже пораньше, надо было пускаться в обратный путь, и все немного грустили. Тиэльянна даже сказал, что когда-нибудь вернётся на Балар, выстроит тут дом и мастерскую, а потом женится на какой-нибудь девушке-фалатри из прибрежных посёлков. Объедет все, влюбится и женится, очень просто. Лет через... ну, через сто, когда Враг будет разбит окончательно и наступит мир и время для труда и праздников.

- А я обязательно сплаваю в Аман, - сказал Донн, и Виндэ поддержал его быстрыми энергичными кивками. - А потом вернусь к себе, в наши леса.

- А я хочу побывать ещё далеко-далеко на востоке, - вступил Виндэ. - Обязательно сделаю летающий корабль и полечу туда. Сверху видно всё - буду опускаться, где покажется интересно. Может, встречу не только наших родичей, но и этих... - он звучно, резко щёлкнул пальцами, и Сарниэ, подтягивавший струны на арфе, подсказал:

- Атани. Я бы тоже не прочь на них посмотреть.

- Не пришлось бы ещё и с ними воевать, - вдруг помрачнел Тиэльянна. На него уставились все трое, и Виндэ покачал головой:

- Да ну, что ты, зачем?! Они тоже Дети Эру, и потом, нам что - земли не хватит? Вон её сколько... Мне просто интересно посмотреть, какие они. Наши Лорды ничего про это толком не знают.

- Финрод скорей всего знает что-то, - задумчиво сказал Сарниэ и проверил звучание арфы, довольно кивнул. А Донн попросил:

- Подыграй, я спою... вот так, слушай...

...И Донн спел синдарскую балладу - совсем не похожую на большинство слышанных Сарниэ песен этого народа. У баллады был мрачный, жёсткий ритм - словно медленный тяжкий шаг...

Донн пел про то, как ведут на казнь пленного воина. Совсем мальчика, который один уцелел из уничтоженного отряда. Ему даже не страшно, но тоскливо, очень тоскливо, и он обращается к парящему над последней своей дорогой орлу, рассказывая ему о том, как жил и сражался, просит птицу полететь в родной лес и рассказать близким, что он погиб...

Но страха в песне не было. Нет, не было. Сарниэ даже вцепился в арфу, когда Донн спел строки, про то, что -

"Орлёнком" в дружине прозвали меня -

Враг в страхе "орлом" называл!

Тот синда из баллады погиб. Но и тут не прозвучало безнадёжности - в самых последних строках пелось, что уже горят на горизонте бесчисленные зарева походных костров великого народа нолдор, видит их парящий орёл и знает, что это пришла подмога и будет разбит враг. "И жизнь возвратится ко мне!" - восклицает перед казнью юный воин, желая от Мандоса жизни не в далёком Амане - а здесь, где он родился, сражался и погиб. Только здесь!

Донн пел так, что слушавшие видели то, о чём пелось. Не такой уж редкий случай, но потрясающий каждый раз...

- Вооот этоооо песссняааа... - сам почти пропел Виндэ, обнявший Сарниэ за плечи, когда Донн замолчал. Глаза авари горели восторгом. А Тиэльянна вдруг спросил:

- Совсем плохо было?

Донн кивнул. Сказал тихо:

- Бились и бились. Всё время. А они валят и валят. И уже в доспехах из железа. И без конца. Многие уходили в Дориат... всем как уйти? Да и не хотели все... уйти не хотели, победить не могли... Вы просто как чудо были.

- Чудо... - смутился вдруг Тиэльянна.

- Чудо, - твёрдо сказал Донн. - Нас три раза жгли. Я даже первый раз помню... меня сестра на спине несла. Бьёмся, а никак отбиться не можем, и взрослых всё меньше... Я никому не рассказывал, как ваших в первый раз встретил? Мы у ручья прятались. Я и ещё двое мальчишек, маленьких совсем. Мы в лес ходили, они за ягодами, за кореньями, а я дичь стрелять. На самую опушку вышли, увлеклись. А там эти... - он покривился. - Я бы один убежал. А младшие перепугались, вместо того, чтобы бежать, забились под выворотни на берегу и скулят. Я лук взял, думаю... - Донн закусил губу, переждал спазм в горле, вызывающе посмотрел вокруг. Но никто даже не улыбался. - Думаю, сейчас выстрелю и побегу. Пусть они за мной одним гонятся. А они ломятся через кусты, мерзкие такие... я как подумал, что меня, хоть и одно хроа, они лапать будут, вертеть, обирать... - он опять помолчал. - И вдруг с другой стороны - рог! Не наш! И не их хрипелка! - Донн засмеялся, смутился и закончил: - И великаны. Мне так показалось - великаны на сказочных зверях. Много-много! И всё... А потом оказалось, что ваших и было всего трое, а орков - полсотни. И никто не уковылял, только визжали, когда их рубили и кололи, да по кустам прятались, только треск стоял... а к нам подходили - аж слюни текли, ухмылялись, издевались, показывали, как будут нас рвать и есть... такие были грозные, храбрые... твари поганые... Я потом младших домой привёл и говорю родителям: "Отпустите меня служить Высокому Лорду из-за моря. А не отпустите - я убегу!" Думал, так и придётся убегать - у них я из сыновей самый старший остался, оба старших брата погибли... Не только отпустили, отец пошёл со мной! - он стукнул кулаком по колену и с улыбкой посмотрел на остальных щитоносцев. - Теперь мы победим, мои братья - теперь мы победим! - и протянул руку, на которую через миг готовно легли ещё три ладони.

И - стиснулись в общем пожатии. А потом - дружно взметнулись вверх сжатые, к звёздам, к небу, над сияющими радостью и гордостью лицами четверых эльфят четырёх народов.

0x01 graphic

33. "БЕРЕГ" - ЗНАЧИТ, "БЕРЕЧЬ"

Мы жили в огромных зеленых равнинах,

в лесах золотых - и огромное солнце

дарило нас светом...

Deilen. Пески заносили леса и равнины...

Айра необычайно тяжело, с видимым усилием наклонив голову на выгнутой почти по-лебединому шее, вынес своего юного всадника на гребень дюны. Песок золотыми жидкими волнами струился из-под конских копыт, рыжий конь переступал, чтобы удержаться прямо, фыркал, мотал головой - дюны ему не нравились. Сарниэ между тем дождался, пока Айра утвердится попрочней на всех четырёх ногах, а потом - ловко, одним быстрым плавным движением, встал на седло, выпрямился, прислонил к бровям обе ладони и внимательно осмотрелся. Золотые дюны - впереди в несчётную даль и справа до близкого леса - были пусты. Безжизненны. Только птицы вились над скалами - бесчисленные стаи, немного похожие на мечущиеся над невидимым отсюда костром хлопья пепла. Дул с моря ветер - солёный плотный ветер, сносивший в сторону, к лесу, плащ эльфёнка. Словно хотел и его самого подхватить и понести к деревьям. Пусто было, солнечно, ветерно, ясно. И тихо - крики птиц, свист ветра, шум волн казались частью этой тишины.

В таких местах кажешься... каким-то лишним для мира. Не опасность ощущаешь, а именно - лишнесть, то, что ты тут не нужен. Недаром некоторые эльдар именно такие места - а не мрачные теснины горных переходов, не жуткие чащобы, населённые вражьими Искажениями - считают самыми тяжёлыми для сердца. Впрочем - другим эльдар они, напротив, по душе.

Сарниэ сел. Не глядя, поймал ногами стремена. Берег ему не нравился - это был тот самый берег. Где его выбросило... тогда. Конечно, тут он встретил Виндэ, но...

А всё-таки впереди что-то есть. Вон там, где из песка поднимаются расслоившиеся ломкие скалы. Что-то - явно не природой сотворённое. Эльдар могут и любят создавать руками творения, повторяющие природные деяния и неотличимые от них даже опытным взглядом. Даже шутят друг над другом - угадаешь, не угадаешь, кто творец? Но если эльда не задаётся такой задачей специально - то сделанное им будет сильно отличаться от...

...доски какие-то. Из песка торчат.

"Поехали посмотрим?" - подумал Сарниэ. Айра фыркнул, посмотрел на хозяина и недовольно (честное слово, у него было недовольное выражение... лица?) полупошёл-полупоехал со струями песка вниз с дюны.

Внизу Сарниэ спешился, пошёл к этим доскам. Он в отличие от коня не проваливался, оставлял на рыхлом песке лёгкие еле заметные следы. Айра шёл следом - не бросать же хозяина?

Доски, да. А точнее... Он подошёл вплотную и присмотрелся.

Набежавшая далёкая волна облизала сапоги. Но Сарниэ даже не обратил на это внимания...

...Когда-то это был бочонок - именно его рассевшиеся из-под смятых обручей доски Сарниэ принял за рёбра мёртвой морской твари. Большой бочонок, выброшенный на прибрежные скалы особено яростным штормом. Мальчик повёл носом и удивлённо моргнул - он уловил хорошо знакомый запах, чуть сладковатый лёгкий аромат, с которым ничего не смогли поделать ни морская вода, ни время. Таниквелассе! Дерево с горы Таникветиль, из него часто делали бочонки для воды, потому что в них вода не цвела и не степливалась даже... Бочонок из Амана, похоже...

Сарниэ заспешил, чтобы увидеть этот привет с Запада ближе. Прыжок, скачок, ещё прыжок, шаг, прыжок...

...и он отшатнулся.

Да. Это был привет с Запада. Запоздалый привет с хорошо и недобро памятных пристаней Альквалондэ - снова и снова оживала эта, казалось бы, уснувшая или даже умершая, память. Расширившимися, полными тревоги и боли, глазами смотрел Сарниэ на то, что лежало у его ног. Левая рука мальчика - с распяленными вздрагивающими пальцами - будто бы сама собой, не спрашивая хозяина, бродила и бродила по лицу. Словно Сарниэ то ли хотел закрыть ею глаза, то ли что-то стащить с себя - какую-то липкую неотвязную маску...

К остаткам бочонка скорченными, окаменелыми от соли, ветра и солнца кожаными канатами были прикручены два маленьких скелета. С них давно сорвало всё, что оставалось из одежды - если что и оставалось - и тонкие изломанные кости ярко белели под солнцем. Ещё один скелет - намного больше, но тоже не взрослый - лежал совсем рядом, кисти рук запутались в тех же канатах и были жестоко расплющены и перемолоты, череп расколот о камни.

Сарниэ понял всё сразу.

- О Валар... - выдохнул Сарниэ. - Так вот как ты... - и тяжело, совсем не по-эльфийски, как будто на него сбросили с высоты тяжёлый мешок, сел на камни, уронив руки между колен. Поднял глаза на подошедшего Айру. Конь встревоженно коснулся храпом плеча хозяина, пофыркал сочувственно, потолкал Сарниэ. Тот лишь покачивался от этих толчков на камне - словно мёртвая кукла. И смотрел куда-то сквозь обеспокоенного Айру...

...Так вот как ты погиб, Яллумэ. Как знать, может, он бы сам и выплыл. Сам. Один. Но, когда "Лебедь" пошёл ко дну, и бочонок, к которому отец Яллумэ привязал дочек, оказался в воде, Яллумэ стал толкать его к берегу. И не бросил. Не бросил. Не бросил.

Словно наяву, Сарниэ услышал испуганный плач девочек, заглушаемый рёвом бури, то, как Яллумэ кричит им, перекликая рокот волн: "Не бойтесь, мы выплывем!" (он был такой... он ничего не боялся...); увидел берег, оскаленными клыками пенных гребней с монотонным безразличием пережёвывающий всё и вся... Ещё можно было оттолкнуть бочонок, ещё можно было попытаться выплыть одному... но Яллумэ, конечно, даже не думал об этом... Не думал о жуткой боли (Сарниэ сморщился, стиснул кулаки, ощутив отзвук этой муки) в раздробленных, переломанных, освежёванных заживо руках. Не думал о своём страхе. Не думал, ведь он спасал беззащитных малышек, сестрёнок своих спасал... И его руки - так хорошо знакомые Сарниэ, руки друга, тонкопалые и сильные руки юного нолдо, воина и мастера - не мог разжать даже разбужденный гневом Владыки Ульмо ужасающий в своей мощи океан. Искалечить, переломать каждую косточку - мог. Разжать - нет.

Не было у всего бескрайнего океана такой силы - пересилить одного Яллумэ.

А потом белый чудовищный вал взметнулся над в один скачок надвинувшимся вплотную берегом - и был... удар.

Может быть, Яллумэ ещё успел поверить, что девочки спасены.

А девочки, должно быть, не успели понять, что умирают.

Хорошо бы так...

...Девочки наверняка давно уже в Амане. Что им, малюткам, делать в Палатах Мандоса? И, наверное, уже и не думают о том страхе, который испытали в день гибели корабля. А Яллумэ? Как же Яллумэ? Вспомнилось отчётливо - палуба "Чайки", искажённое яростью и знакомым теперь ему, Сарниэ, вдохновением лицо старого верного друга и алый меч в его руке, слепо, быстро рубящий беззащитные спины и затылки тэлэри... Спросил ли Намо за это с мальчика-нолдо, который просто делал то, что его старшие родичи, который поверил в то, во что верили они и пошёл плечом к плечу с ними проливать кровь родни своего друга?

Обвинил ли он Яллумэ?

- Намо... - прошептал Сарниэ и, распрямлясь, вставая с камня, поднял голову, посмотрел на Запад. Туда, откуда шли и шли на штурм берега бесконечные ряды волн в развевающихся пенных султанах-гребнях. Сарниэ стиснул кулаки, откинул голову назад, и ветер растрепал его волосы. - Намо, я его простил. Он помог мне спастись. Он был хорошим, а если... он всё равно был - хорошим. Ты не томи его у себя, Намо. Ну... если для тебя хоть что-то значит моё слово... я не сержусь на него. Я за него прошу. Отпусти его скорей домой, к сестрёнкам, которых он спасал... до самого... самого... - Сарниэ почувствовал, что говорить уже не может, замолчал, сердито, резко мотнул головой, откинул, чтобы не мешал, в сторону плащ и, встав на колено, стал медленно, аккуратно и почтительно складывать вокруг страшных скорбных останков продолговатый каменный холмик. Благо, камней вокруг хватало.

Пусть Намо - как хочет. Как знает. Он всё знает, если уж так. А он, Сарниэ, знает только одно - он простил юного нолдо. И этого решения не оспорить никому. Ни Намо, ни Самому...

...и Сарниэ вдруг увиделось где-то в уголке осанвэ, туманно, как будто сквозь дождевое стекло - хорошо знакомый девевянный дом на сером каменном фундаменте, ухоженный сад, выложеную серебристым плитняком тропинку и двух маленьких девочек, с радостными криками бегущих по этой тропинке навстречу спешащему... да нет, уже тоже бегущему мальчику, который на бегу раскинул руки и засмеялся...

...Виндэ встретил его на полпути к кораблям, верхами - оставалось перевалить через высокую дюну на мысу. Видно было, что авари беспокоился о друге - и напрямую спросил:

- Ты где ездил так долго? Тебе же сказали - с дюны посмотри и всё... Уже и разгрузка кончилась.

- Я нашёл родник, - как ни в чём не бывало ответил Сарниэ, спешиваясь. - Он тут, у деревьев... - и заставил себя улыбнуться, хотя улыбаться ему вовсе не хотелось, если по правде говорить. - Ну что, вот ты и дома?

На мгновение Виндэ просиял. Но тут же прищурился.

Что-то ты крутишь хвостом, как весенний лис, мой друг, почувствовал Сарниэ. Только невесело крутишь. Он сердито зыркнул на зашагавшего рядом Виндэ...

...Корабли Кирдэна отваливали, первые - уже выстраивались в походный клин, и их паруса наполнял неощутимый на берегу ветер. Эльфы отряда Келегорма махали им с берега, слышались благодарные и просто весёлые выкрики. Ржали лошади, тут и там ещё в беспорядке - как выгрузили - лежали тюки, свёртки, самые разные вещи... Но сам Келегорм, который обычно участвовал во всех работах наравне с остальными, сейчас, положив руку на холку замершего рядом Хуана, стоял на полпути к лесу. Видимо, давно стоял. Когда он встретил взглядом подошедших мальчишек - его глаза были острыми, внимательными. Молча выслушал слова Сарниэ о роднике, даже не кивнул.

- Таур им Дуинат, - темноволосая голова лорда качнулась в сторону чёрно-зелёно-золотой весенней опушки, солнечной и непроницаемой. - Твой дом, Виндэ ог виндан?

- Да, лорд, - Виндэ тоже неотрывно и внимательно смотрел на весеннее лесное бурление в десятке шагов от себя. Его ноздри твёрдо, широко раздулись, лицо неуловимо изменилось, стало каким-то звероватым, глаза сощурились и замерцали такой же весенней зеленью. - Я тут родился. Gi'beran anseo woed me, - повторил он на родном языке, медленно, словно вспоминая его только теперь.

- И ты нас тут поведёшь - по крайней мере, до земель своего народа, - теперь Келегорм не сводил пристальных глаз с авари. - Мне не хотелось бы, чтобы нас встретили стрелами. Как насчёт этого?

- Стрелами у нас встречают лишь орков, - с достоинством ответил Виндэ, сильней выпрямляясь и кладя руку на рукоять своей Лееде. - Мы дикие, но мы не дикари.

Келегорм наконец-то сухо, но искренне улыбнулся, кивнул и снова повернул лицо к лесу, рассеяно теребя шерсть на загривке Хуана. Потом - обернулся к берегу и крикнул, оставив пса в покое и подняв руку:

- Собираемся быстро, запасаемся водой и выступаем!

А всё-таки, что ты видел на берегу?

Сарниэ медленно повернул голову к Виндэ, который глядел теперь не на лес - на него. Тревожно глядел. Выжидающе.

И наглухо замкнулся - не ответил ни единым словом, ни единым осанвэ.

* * *

В прошлый раз Сарниэ не был в этих местах - совершенно точно. Их нынешняя дорога выглядела не такой нлухо-чащобной, как те места, по которым они ходили с Виндэ. Как видно, тот специально выбирал место поудобней для коней, которые, в отличие от эльфа, пройдут далеко не везде. Даже кони из Амана... От самой опушки они ехали вдоль подножия постепенно выросшего пологого холма, склон которого был почти гол, а поверху, будто щетинистый гребень на боевом шлеме, рос удивительно ровный двойной ряд тисов. Кто-то даже спросил, не специально ли посажены деревья?

- Нет, - отозвался Виндэ, - но Хохлатый Холм - место приметное. Его тут все знают.

- И где же эти "все"? - спросил уже сам Келегорм.

Виндэ удивлённо оглянулся на глупый вопрос, но потом рассмеялся:

- Лорд, я имел в виду - звери, змеи, птицы... не только эльфы. Тут ведь много кто живёт. Холм и их тоже. Глупо было бы говорить, что он принадлежит одним только эльфам...

Как бы в подтверждение его слов, наверху среди тисов появился и сел на толстый зад, сложив лапы на животе и провожая отряд взглядом, большой бурый медведь. Точнее, наверное, медведица, потому что слева и справа от неё замерли, стоя, как эльфы, на двух ногах, медвежата, небольшие, рождения этой зимы - тоже с любопытством наблюдавшие за шествием внизу. По конной колонне прокатился весёлый смех, ничуть не смутивший медведей. Посыпались даже почтительно-шутливые приветствия властителям и повелителям здешних мест. А Тиэльянна с любопытством спросил Виндэ, который глядел вокруг так гордо, словно показывал всем своё собственное поместье:

- А у вас никто не умеет оборачиваться в медведя?

- Никто, - помотал головой Виндэ. - Да это вообще, по-моему, нельзя. Ну если только во время танца представить... внушить себе, что ты - медведь. Это многие умеют. Но это же не внешнее превращение...

- Валар и майар умеют превращаться, - возразил Тиэльянна. - Точнее - воплощаться. Я даже на Оссэ катался один раз, он сделался касаткой и возил нас...

- Ну, про это я не знаю, - вздохнул Виндэ. - У нас такого нет... только в сказках... - и помахал медведям рукой.

...Для всех эльфов-участников похода Таур им Дуинат оказался странным и непривычным местом - для всех, кроме наших друзей, что весьма добавляло им гордости, особенно перед взрослыми. Таких лесов северней не было - ни по размерам, ни по количеству и разнообразию жизни. Было отчего придти в изумление, а то и испугаться. И уж совершенно невозможно было поверить, что в таком лесу может жить кто-то, кроме животных.

Виндэ только смеялся и уверял, что южнее лес совсем уж дикий и непредставимый. Правда даже он - он, прошедший Таур им Дуинат насквозь (об этом Виндэ упоминал при каждом удобном случае... и неудобном тоже...) - там ни разу не был. Но слышал много. Там живёт только одно племя - хвэнти. То самое, которое умеет добывать смолу и делать из неё прыгающие шарики.

В прыгающие шарики взрослые эльфы не очень-то верили, если честно. Хотя несколько раз затевались у костров споры - может ли вообще такое быть? - и кое-кто настаивал, что в целом ничего в этом нет невозможного. Но такие оставались в меньшинстве. А вот все трое эльфят - поверили другу сразу и безоговорочно. В мире полно чудес, так почему бы не оказаться и такому чуду: дереву, смола которого может превратиться в прыгающий шар? А если собрать её много... столько, чтобы можно было сделать шар... ну, хотя бы с голову собаки - то как здорово можно было бы с ним играть и какие можно было бы выдумать новые игры!

Никто из них четверых не знал, что лорд Келегорм, услышав как-то их весёлый разговор на корабле, целый вечер отдал тому, что расписывал на пергаменте правила сразу нескольких таких игр - и один на один, и команда на команду... Конечно, он никому не показал тех записей. В прыгучие шарики он тоже не очень верил и не хотел, чтобы кто-то поймал его на занятии столь же полезном, как измерение веса тени... Но в конце концов, написал же Финдарато - ещё когда был почти мальчишкой! - большую книгу "Marnostariva"? О фантастической Земле Предков, где жили очень похожие на эльдар, но всё-таки не совсем такие существа - они были смертными, как животные (фу), иногда - слишком порывистыми, хуже понимали красоту вещей - и всё-таки были очень умными. Даже умели строить летающие корабли, и однажды построили такой, на котором можно было полететь к звёздам. Главным героем книги был (конечно, а как иначе-то - учитывая возраст автора) мальчишка, сын капитана корабля, который, чтобы не расставаться с отцом, сумел пробраться на него и тоже отправился в полёт.

Конечно, книга была сплошной фантазией. Но они все - даже те, кто Финдарато не очень любил или был к нему равнодушен, как сам Келегорм - мечтали, что Финдарато напишет продолжение. Но того угораздило как раз познакомиться с Румилем - и появились совсем другие интересы.

Жаль вообще-то...

...Ручей тёк через слегка заболоченную поляну - даже скорей луг - прорезавшую лес на длину в лигу и ширину в половину этого расстояния. Сарниэ этих мест не помнил, но Виндэ уверял всех, что отсюда до его родных мест - всего день верхами. Он и Сарниэ разведывали эту местность - был уже вечер, и Келегорм хотел точно определиться, куда придётся двигаться завтра. И вот широкий тёмный ручей, почти река, поросший по берегам тростниками со свежими коричневыми свечками-торчалками и словно бы в изумлении разведёнными узкими руками-листьями, лежал перед друзьями. Сонно, но назойливо, тяжело и нудно жужжали над сохнущей грязью толпы мух.

- Свежая грязь, - Виндэ, рыскавший у камышей, легко вернулся на берег - за ним почти не оставалось следов, даже густая, сочная болотная трава распрямлялась почти сразу. Сарниэ кивнул - он и отсюда видел, что болотина тут и там выворочена, словно какое-то тяжёлое стадо целеустремлённо куда-то бежало. И вода даже ещё не успела толком заполнить эти ямины. - А знаешь, Сарнито... похоже, это орки. По следам видно. Почти точно.

Сарниэ - он сидел в седле - напрягся. Огляделся, потом посмотрел назад. До лагеря было пол-лиги, они фактически доехали до рубежа, с которого Келегорм приказал вернуться всем десяти высланным разведчикам.

- Совсем недавно пробежали, - Виндэ поймал носком сапога узорное стремя и замер так, неловко вывернув шею. Наморщил нос. - Вот. Слышишь?

- И уже вижу, - Сарниэ чуть прищурился. - По-моему, это там, - он указал на рощицу в двух сотнях шагов от ручья, по ту, противоположную, его сторону. - Вон... мельтешат... Слушай, там орки... и ещё кто-то.

- Да, там... - Виндэ взметнулся в седло, тронул было коня... но тут же задрал голову и даже приоткрыл рот. Сарниэ удивлённо проследил его взгляд - и тоже окаменел в седле.

По вечернему небу - не очень высоко, но довольно быстро и с некоторой даже величественностью - летел орк. Эльфята ошарашенно проводили его взглядами до того самого момента, как орк, снизившись по дуге, грохнулся куда-то в тростники.

Жирно, сладострастно хлюпнуло.

Взметнулись в стороны чёрные комья.

Стало тихо. Даже мухи позатыкались.

Мальчишки переглянулись.

- Интересно, - признал Сарниэ. Виндэ, глаза которого напоминали сейчас блюдца среднего размера, хотел что-то сказать, но в тот же самый миг второй орк почти точно последовал путём первого. Этот, в отличие от своего приятеля, радостно вопил и счастливо размахивал конечностями - до того самого момента, когда его полёт завершился в том же тростнике. Лицо Виндэ стало обиженным; было видно, что он собирается найти орков и расспросить у них, как это получается-то?!

Третий орк молча и гордо приземлился в тех же тростниках.

- Может, сезонный перелёт? - предположил Сарниэ почти всерьёз. - У вас в это время года орки не... не летают?

Виндэ поглядел дико, но как-то неуверенно - словно бы сам искренне задумался над словами друга. Потом решительно и сердито мотнул головой:

- Да что ты плетёшь-то?! Нет, конечно! Они никогда не летают! Они вообще не умеют ле... мама, да что же это?!

- Вот-вот, - подтвердил Сарниэ.

Прилетел четвёртый орк. Молчаливый, сосредоточенный и какой-то сложенный пополам. Этот упал прямо в ручей. И тут Виндэ вскрикнул:

- Сарнито! Да это же Древесный Пастырь! Смотри!

- Орки на него напали! - вскрикнул Сарниэ. Теперь и он отчётливо видел то, что разглядел Виндэ - первым разглядел, несмотря на то, что зрение Сарниэ было острее. А "напали!" он докричал уже на галопе...

...Айра и Спар не могли перебраться через болотину, и мальчишкам пришлось скакать краем леса - впятеро дольше. Они не знали, сколько там орков - мельтешение за деревьями не позволяло понять точно - и не думали, что стоит вернуться в лагерь. Сейчас оба вспомнили онодрима Фладрифа, спасшего их от летучей Твари. И не скрывались - орали, свистели и улюлюкали, как на охоте, перемежая гомон криками, стараясь не сговариваясь кричать на разные голоса: "Идём, идём, идём!"

Они успели...

...Если честно, Древесную Пастыршу можно было испугаться. Невысокая, не такая, каким помнил Сарниэ Фладрифа - всего в три эльфийских роста - темнокожая (или темнокорая?), она была похожа на раскачивающееся под бурей крепкое дерево. И даже звуки издавала, похожие на свист яростного ветра в ветвях и на скрип коры, только в сотню раз громче. Большие ярко-зелёные глаза горели жутковатым огнём, светлые волосы-ветки стояли дыбом, как жёсткий оживший кустарник. В теле женщины-дерева торчали тут и там множество коротких стрел, кое-где из порезов медленно сочилась розовая пенящаяся жидкость, но непохоже было, что она это как-то ощущает.

Но орков было слишком много. Видимо, они понимали, что и на ровном месте и в лесу Пастырша нагонит их поодиночке и уничтожит. И это был как раз тот случай, когда страх мог принести победу. Бросаясь на неё и уворачиваясь, не обращая внимания на отброшенных, разорванных и растоптанных, орки наносили удары топорами и старались ткнуть факелами туда, где сочилась из ран... кровь? Смола? Во всяком случае, она вспыхивала, и Пастырша гасила её ударами широких ладоней.

Наверное, орки смогли бы её свалить. Но двое всадников, неожиданно обрушившихся сзади, для них оказались последней каплей. Короткий дружный вой ужаса - и, вопя уже каждый на свой лад, орки сыпанули кто куда. Скорей всего, они ещё и подумали, что эльфов не двое, конечно...

Сарниэ на скаку проткнул одного копьём - и потерял оружие, удар был неудачным, позорным, если честно; Мэглор за голову бы от такого схватился. Айра, встав на дыбы, смял копытами затылок ещё одного орка. Выдёргивая меч, Сарниэ увидел краем глаза, как брошенное Виндэ копьё насквозь пробило убегавшего орка - позади авари лежали уже три трупа.

Мечами мальчишки срубили на скаку ещё по два орка, потом, видя, что догнать верхами врагов уже не успевают, соскочили наземь, хватая луки... и, похоже, до леса никто из орков так и не добежал.

- Она ранена, Сарнито! - Виндэ, бросив лук в налучье у седла, побежал к Пастырше. Но она, улыбаясь - у неё было неожиданно красивое, хотя и странное, лицо - протянула навстречу авари руки. Зазвучал мелодичный, хотя и глуховатый голос:

- Ничего, ничего, - Сарниэ вдруг замер, уронил лук и распахнул глаза: отчётливо представился ему шум яблоневых ветвей в саду за окраине Альквалондэ - словно наяву закачались перед глазами деревья. - Меня трудно убить... но у этих... - глаза Пастырши вдруг сверкнули зелёными с золотом молниями, раздался рокочущий короткий звук - слово, мог бы поклясться Сарниэ, слово неизвестного языка, - ...могло бы получиться, если бы вы не подоспели на помощь, дети.

Как-то очень необидно прозвучало это слово. Дети. Сарниэ, поднявший свой лук, неожиданно увидел это слово - ясное, тёплое, как огонь в домашнем очаге. Увидел его само - и его необидную и печальную правду.

Дети. Мы дети.

- Тебе больно? - Виндэ с сочувствием поднял глаза. - Мы можем тебе помочь, Мать Плодов? Ты только скажи - недалеко наш отряд и с нами Высокий Лорд...

- Нет, нет... - рука Пастырши как-то незаметно сняла с Виндэ шлем, другая - невесомо-ласково взъерошила его волосы. - Но я рада видеть вас в этих краях. Я живу тут и берегу их уже почти год. Посадила сады там, - длинная, но не узловатая, как у Фладрифа, а с гладкой серебристо-серой кор... кожей?.. рука указала на юго-восток, - где щедрей греет солнце и нравится яблонькам и вишням. А тут гляжу, - густые, но тонкие брови Пастырши сошлись над высокой переносицей, - отлучилась ненадолго к реке - а в садах незваные гости. Зачем так гадить - я и по сю пору не пойму. Я их попросила уйти, но они стали стрелять из луков. Тогда я их погнала и разозлилась... слишком, пожалуй, разозлилась... - она покачала головой. - Может, и не дело женщине браться за такое, но наши мужчины - слишком много они бродят, слишком мало думают о том, что близко. Кому же охранить живое и беззащитное от злых?

- Мы видели Фладрифа, - сообщил Сарниэ, наконец подходя ближе. - В прошлом году. Ты не знаешь его? Он вашего племени.

- Знаю, - вздохнула Пастырша, - хотя и не нравится мне это его имя - ничего не сказано таким коротким словом о нём... Я знаю его. Это мой муж.

Мальчишки ошарашенно переглянулись.

- Он спас нас от смерти тогда, - Виндэ посмотрел на Пастыршу. - Мы должны тебе помочь...

- Позволь, это я сделаю, - Сарниэ сдёрнул и бросил боевые перчатки, подошёл к Пастырше и протянул руки ладонями вверх. - Дай мне свои руки, пожалуйста.

Чуть улыбнувшись, та положила узкие длинные ладони с гибкими пальцами поверх рук эльфёнка. Сарниэ чуть свёл брови, немного откинул голову. Зашептал... Виндэ, навостривший уши, расслышал:

- ...как жить - и не петь о пришедшей весне?

Творить - и не верить - хотя бы во сне ! -

Творенье твое не один лишь восход,

А сотни и тысячи лет проживет! (1.)

1.Из стихотворения Amarin.

Наконец Сарниэ опустил руки и улыбнулся. Пастырша, всё это время стоявшая неподвижно, с прикрытыми глазами, распрямилась. Её распахнувшиеся глаза словно бы посвежели, как весенняя зелень - она удивлённо-благодарно посмотрела на мальчика:

- Ты и в самом деле мне помог, - прошелестел пахнущий ароматной смолкой ветерок в листве вишни. - Я благодарю тебя ото всего сердца.

- Сарнито такой, - Виндэ, гордо улыбаясь, словно это он лечил Пастыршу, положил руку на оплечье смутившегося Сарниэ. - Он мой друг и он много может!

- А ты здешний? Из авари? - Пастырша посмотрела на Виндэ, и тот вдруг потупился. - Не грусти, - шепнула Пастырша. - Память жива всегда, даже если нет больше следов на дороге, да и сама дорога заросла кустом... А теперь, - Пастырша посмотрела вокруг, - теперь мне надо сделать кое-что здесь...

Она подняла руки и словно бы выросла. Зашумел ветер - Сарниэ не сразу понял, что это звучит её голос. Пастырша пела - негромко, но песня пронизывала пространство, как... как солнечный свет.

А потом мальчишки увидели, как тела орков словно бы втягивает в себя земля - медленно и неотвратимо - и на этих местах разрастается трава. Густая, зелёная, свежая.

0x01 graphic

* * *

- Жаль, что она не пришла, - Келегорм поставил себе на колено миску с супом. Он правда выглядел огорчённым и недовольным, словно мальчишка, который опоздал увидеть что-то очень интересное. Лорд поболтал ложкой в супе, вздохнул. Сидевшие напротив у того же костра мальчишки промолчали. Они оба ели, а лорд явно не ждал никаких реплик. - Впрочем... - он снова покрутил ложкой. - Впрочем, меня больше интересует, как сюда попали орки. Не по морю же приплыли...

- А тут нет загадки, Высокий Лорд, - Виндэ хмыкнул даже с некоторым превосходством, отвлёкшись от супа. - Ты посмотрел бы, как они были вооружены. Это не орки Врага. Не северные орки. Это местные.

- Местные?! - Келегорм не пытался скрыть удивление и отложил ложку и миску уже совсем. - Что значит - местные?!

- Орки живут здесь. И на северной опушке - тоже; там погиб мой отец. Живут с давних пор, уже жили, когда наши предки пришли сюда, - охотно и обстоятельно пояснил Виндэ. - Мы всегда с ними воевали. Вот только... только на Древесных Пастырей они никогда не нападали, - голос Виндэ стал растерянным.

Келегорм хмыкнул, обретая обычное спокойствие. Вспомнил:

- Вы расказывали, что в лесу на вас напала Тварь? - Виндэ кивнул, скривился, дёрнул плечами. Сарниэ вздохнул и кивнул тоже. - Как видно, Враг уже давно подсылает сюда своих... гонцов. Поднимать местных орков. Как ни крути яблоко, а надкусанного обратно не приставишь - они Его творения, даже если ничего о Нём не слышали... Тем более, сам говоришь, с вами они всегда враждовали... - он прищурился. - Боюсь и за горами на востоке - та же история... - он сухо усмехнулся. - Не слишком-то ласково встречает нас этот берег...

Сарниэ облизал ложку и устроился удобней - они все сидели на удобных сиденьях из переплетённых по его, Сарниэ, просьбе ветвей живого кустарника. Видимо, это был их последний лагерь перед встречей с авари-виндан - Виндэ уверял, что встреча состоится завтра и он за это полностью отвечает. Почему-то Сарниэ было беспокойно.

И что ещё хуже - он не мог понять, с чем связано это беспокойство.

0x01 graphic

Комментарии: 60, последний от 29/05/2020. © Copyright Верещагин Олег Николаевич (tambwolf.73@yandex.ru) Размещен: 24/02/2013, изменен: 24/02/2013. 71k. Статистика. Глава: Фэнтези Земля теней Повесть Иллюстрации/приложения: 4 шт.		Ваша оценка:
Аннотация: Посольство Келегорма наконец добирается до Таур-им-Дуинат. Что с ним было там? (И немного - по пути...)

Верещагин Олег Николаевич: другие произведения.

Земля теней. Главы 32-33.