СЕРГЕЙ КАЛУГИН NIGREDO 1. СОНЕТ N1 2. РАССКАЗ КОРОЛЯ-ОНДАТРЫ О РЫБНОЙ ЛОВЛЕ В ПЯТНИЦУ (NIGREDO1.GIF) 3. СОНЕТ N2 4. ТАНЕЦ КАЗАНОВЫ (NIGREDO2.GIF) 5. ЛУНА НАД КАРМЕЛЕМ (NIGREDO3.GIF) 6. СОНЕТ N5 7. ВОСХОЖДЕНИЕ ЧЕРНОЙ ЛУНЫ (NIGREDO4.GIF) 8. СОНЕТ N4 9. РАДОСТЬ МОЯ (NIGREDO5.GIF) В январе 1994 года был записан CD "Nigredo" (NIGREDO.GIF). В записи участвовали музыканты: Сергей Калугин (акустические гитары, вокал), Александр Косорунин (перкуссия), Анастасия Гронская (клавишные), Михаил Рыжов (виолончель), Ольга Арефьева (хор), Юрий Лопатин (ребек, варган, флейты), Гарик Смирнов (второй вокал), Владимир Тараненко (лидер-гитара, бас, ритм-компьютер), Сергей Томилин (лидер-гитара). Издатель: Мишель Драшусофф Художник: Олли (Ольга Руммель) Звукоинженер: Владимир Тараненко Сведение: Жан-Марк Генс Мастеринг: Ж.М. Генс и А. Вард ВЕНОК СОНЕТОВ * * * 1. Мой голос тих. Я отыскал слова В пустых зрачках полночного покоя. Божественно пуста моя глава, И вне меня безмолвие пустое. Cкажи, я прав, ведь эта пустота И есть начало верного служенья, И будет свет, и будет наполненье, И вспыхнет Роза на груди Креста? ...Но нет ответа. Тянется покой, И кажется - следит за мной Другой, Внимательно и строго ожиданье, И я уже на грани естества, И с губ моих срываются слова, Равновеликие холодному молчанью... * * * 2. Равновеликие холодному молчанью Струились реки посреди равнин. Я плыл по рекам, но не дал названья Ни берегу, ни камню средь стремнин. Я проходил, я рекам был свидетель, Я знал совет - не выносить суда, И я не осквернил вопросом рта И ничего сужденьем не отметил. Лишь дельты вид мне отомкнул уста, Я закричал, и гулко пустота, Слова мои разбив об острова, Откликнулась бездонным тяжким эхом... Я слышал крик и понимал со смехом - Слова мертвы. Моя душа мертва. * * * 3. Слова мертвы. Моя душа мертва. Я сон, я брег арктического моря. И тело, смертно жаждущее рва, Скрутило в узел судорогой горя. Но там, на дне, у ключевых глубин, Я ощущаю слабое биенье, Сквозь сон мне тускло грезится рожденье Иных, пока неведомых вершин. Я жду сквозь боль, так исступленно жду, Когда рассвет предел положит льду, Когда мой дух вернется из скитанья... До тканей сердца мглою поражен - Я полон исполнением времен, Я не ищу пред Небом оправданья. * * * 4. Я не ищу пред Небом оправданья, Я начинаю призрачный разбег, В священной эпилепсии камланья Нетопырем кружусь над гладью рек. Я проницаю горы и лощины, Я различаю сущности стихий, Схлестнувшиеся в танце теургий И каждый миг являющие Сына... Се, время правды. Суть обнажена, И льется в полночь полная Луна, И плоть моя не властна надо мной, И пламя звезд, сквозь призму вечных вод Пронзает ночь и дарит мне полет Над опьяненной ливнями Землей... * * * 5. Над опьяненной ливнями землей Царят седые призраки тумана, И вечер тих настолько, что порой Я слышу плач далекой флейты Пана. Бреду рекой, по горло в тростниках, Сам плачу от покоя и бессилья, А лунный свет лежит епитрахилью В крестах поденок на моих плечах. И ветви ив касаются волны, И каждое мгновенье тишины Стремительно, как тень бегущей лани. И, преломлен речною глубиной, По темным водам шествует за мной Агат Луны - томительно туманен... * * * 6. Агат Луны, томительно-туманен Скользит по перьям черного орла, Что распростер, от грани и до грани Над миром исполинские крыла. И отражает аспидная влага Ночных озер, плывущих подомной, Свет облаков, пронизанных Луной, И Млечный Путь в кристаллах Зодиака. За мглою гор, за лезвием хребта Легла реки хрустальная черта, Чуть видимы огни в далеком стане. И луч звезды, подобный нити льда, Влачит меня неведомо куда На тонком и мерцающем аркане... * * * 7. На тонком и мерцающем аркане Мой дух печально следует за мной. Мне не коснуться прободенной длани Цветком стигмата вспыхнувшей рукой. Мне не подняться в огненном потоке К пределам света, к сердцу бытия, Мой путь бесплоден, словно лития В устах давно забывшего о Боге. Я тот, кто умирает на пороге, Мне не принять в сияющем чертоге Одежды, что струятся белизной. Вдали порог, стремящийся к вершине, Меня по сердца выжженной пустыне Полночный ветер водит за собой... * * * 8. Полночный ветер водит за собой Скитающихся пленников забвенья, Чей горний взлет преодолен Луной И преломлен в потоках сновиденья. Мой Бог! Ужель и мне предрешено Носить в веках подобием надкрылий Камзол в узорах бражников и лилий И пить больное лунное вино?.. ...Мерцает край магического круга, Я созерцаю черный ветер Юга, Проколотый Полярною Звездой. И, растворяясь в ливнях Лейванаха (*), На грани озарения и страха Я как дитя играю пустотой... * * * 9. Я как дитя играю пустотой, Взметнувшейся к пределам осознанья, Моя душа жемчужною волной Скользит над океаном мирозданья. И в этот миг, до корневых глубин Я постигаю сущность соответствий, Зависимость причины от последствий И торжество последствий вне причин. Я посвящен. Я принял взгляд извне. Так зеркало, уснувшее на дне, В себя приемлет отблеск ледяной Склонившейся над бездною печальной Планеты снов, чей лик пронизан тайной, Струящейся за каждою чертой... * * * 10. Струящейся за каждою чертой Cферических взaимоотражений, Совокупившей бездну с высотой, Триумф побед с позором поражений, Единой, Верной, Внутривременной, Предмирной, Сильной, Славной, Милосердной, Немыслимой, Возлюбленной, Безмерной, Предельной, Полной, Явственной, Пустой - Греми, моя хвалебная мольба! Ты есть премудрость корня и плода, Премудрость сердцевины и убранства, Я прозреваю Tвой священный лик За каждым стеблем, что к земле приник, За каждой гранью зримого пространства!.. * * * 11. За каждой гранью зримого пространства Проявлен полдень. Властвует покой, Лишь кружево стремительного танца Стрекозы расплетают над рекой, Да в дебрях стрелолиста и осоки Запутался безвольный ветерок... Приостановлен времени поток, Безмолвствуют Начала и Итоги. Я нежусь на прогретом мелководье, Отпущены стремления поводья, И я - лишь часть полуденной поры. И нет во мне ни памяти, ни речи, Я вырвал корень всех противоречий. Я отворил в себе исток игры. * * * 12. Я отворил в себе исток игры. Мне ведомо Акации цветенье. Моя ладонь слепящие дары Приемлет в знак повторного рожденья. Я - император муравьиных львов, Я прорекаю облакам и птицам, Ликует звоном на моих ключицах Цепь времени со звеньями веков. Гремят литавры, бубны и тимпаны, К моим стопам склоняются тюльпаны, Сплетаясь в бесконечные ковры. Я - кесарь Солнца, трав и междуречий, Я произнес Глагол Семи Наречий, Я властен жечь и созидать миры... * * * 13. Я властен жечь и созидать миры, Бессилен отказаться от творенья. Я предпочел безмолвию - порыв, Безумство сна - святые пробужденья. Я был в приделе, я стоял у Врат, Но, ослеплен последним предстояньем, Низринулся тропою предстоянья И воплотил в себе кромешный ад. Я слышал речи выше темноты, Я наблюдал как падают цветы, Но утерял ключи добропризнанства. И се, опять гряду юдолью мук И не стремлюсь покинуть этот круг. Я различил в движенье постоянство. * * * 14. Я различил в движенье постоянство: Так в древний путь вливаются следы, Так странствуют взыскующие Царства Дорогами священной простоты. Теперь я вижу только то, что вижу, И знаю только то, что знал всегда - Реки не остановят невода, Утерян смысл понятий "дальше", "ближе"... Я повторяю, говорят иное, Я двигаюсь как остаюсь в покое, Забыта цель и потому права. Я тот, кто отвечает на вопросы, Моя рука спокойно держит посох, Мой голос тих - я отыскал слова. К Л Ю Ч Мой голос тих, я отыскал слова, Равновеликие Холодному молчанью. Слова мертвы. Моя душа мертва. Я не ищу пред небом оправданья. Над опьяненной ливнями Землей Агат Луны, томительно туманен, На тонком и мерцающем аркане Полночный ветер водит за собой... Я, как дитя, играю пустотой, Струящейся за каждою чертой, За каждой гранью зримого пространства. Я отворил в себе исток игры. Я властен жечь и созидать миры. Я различил в движенье постоянство. _______________________________________ * Лейванах - Ангел Лунного Света РАССКАЗ КОРОЛЯ-ОНДАТРЫ О РЫБНОЙ ЛОВЛЕ В ПЯТНИЦУ Я видел небо в стальных переливах И камни на илистом дне И стрелы уклеек, чья плоть тороплива, Сверкали в прибрежной волне И еще было море, и пенные гривы На гребнях ревущих валов И крест обомшелый, в объятиях ивы, Чьи корни дарили мне кров. А в странах за морем, где люди крылаты, Жил брат мой, он был королем И глядя, как кружатся в небе фрегаты, Я помнил и плакал о нем. Брат мой, с ликом птицы, брат с перстами девы, Брат мой! Брат, мне море снится, черных волн напевы, Брат мой В недоброе утро узнал я от старца О Рыбе, чей жир - колдовство И Клятвою Крови я страшно поклялся Отведать ее естество. А старец, подобный столетнему вязу, Ударил в пергамент страниц - "Нажива для рыбы творится из глаза - Из глаза Властителя Птиц". Брат мой, плащ твой черный Брат мой, стан твой белый Брат мой, плащ мой белый Брат мой, стан мой черный Брат мой! Брат мой, крест твой в круге Брат, круг мой объял крест Брат мои, крест мой в круге Брат, круг твой объял крест Брат мои! Я вышел на скалы, согнувшись горбато И крик мой потряс небеса - То брат выкликал на заклание брата, Чтоб вырвать у брата глаза И буря поднялась от хлопанья крылий - То брат мой явился на зов и жертвенной кровью мы скалы кропили, И скрылись от взора Богов Брат мой, взгляд твой черный Брат мой, крик твой белый Брат мой, взгляд мой белый Брат мой, крик мой черный Брат мой! Брат, где твой нож - вот мой, Брат, вот мой нож, твой где Брат, где нож твой - вот мой Вот мой нож, мой брат, мои... Брат мой! И битва была, и померкло светило За черной грядой облаков Не знал я, какая разбужена Сила Сверканием наших клинков Не знал я, какая разбужена Сила Сверканием наших клинков И битва кипела, и битва бурлила Под черной грядой облаков! Чья клубится на востоке полупризрачная тень? Чьи хрустальные дороги разомкнули ночь и день? Кто шестом коснулся неба, кто шестом проник до дна? Чьим нагрудным амулетом служат Солнце и Луна? Се, грядущий на баркасе по ветрам осенних бурь, Три зрачка горят на глазе, перевернутом вовнутрь Се, влекомый нашей схваткой правит путь свой в вышине и горят четыре зрака на глазу, что зрит вовне... И рухнул мне под ноги брат обагренный, И крик бесновавшихся птиц Метался над камнем, где стыл побежденный Сочась пустотою глазниц. И глаз наживил я, и бросил под глыбу. Где волны кружатся кольцом - Удача была мне, я выловил Рыбу С чужим человечьим лицом Я рыбы отведал, и пали покровы, Я видел сквозь марево дня, Как движется по небу витязь багровый, Чье око взыскует меня Ладони я вскинул - но видел сквозь руки, И вот мне вонзились в лице Четыре зрачка на сверкающем круге В кровавом и страшном кольце И мысли мне выжгло, и память застыла, И вот, я отправился в путь И шел я на Север, и птица парила, И взгляд мой струился как ртуть Я спал под корнями поваленных елей, А ел я бруснику и мед Я выткал надорванный крик коростеля Над зыбью вечерних болот И в странах бескрайнего льда и заката. Где стынет под веком слеза, Пою я о брате, зарезавшем брата За Рыбу, чья пища - глаза... октябрь 1992 ТАНЕЦ КАЗАНОВЫ Слабый шорох вдоль стен Мягкий бархатный стук Ваша поступь легка - Шаг с мыска на каблук И подернуты страстью зрачки, словно пленкой мазутной Любопытство и робость Истома и страх Сладко кружится пропасть И стон на губах - Так замрите пред мертвой витриной, где выставлен труп мой. Я изрядный танцор - прикоснитесь желаньем, я выйду Обратите внимание - щеголь, красавец и фат Лишь слегка потускнел мой камзол. изукрашенный пылью Да в разомкнутой коже оскалиной кости блестят. На стене молоток - Бейте прямо а стекло И осколков поток Рухнет больно и зло Вы падете без вывертов - ярко, но просто, поверьте. Дребезг треснувшей жизни Хрустальный трезвон Тризна в горней отчизне Трезво взрезан виссон Я пред Вами, а Вы предо мной - киска, зубки ощерьте И оркестр из шести богомолов ударит в литавры Я сожму Вашу талию в тонких костлявык руках Первый танец - кадриль, на широких лопатках кентавра Сорок бешеных па по-над бездной, чье детище - мрак. Кто сказал "Казанова не знает любви" - тот не понял вопроса Мной изведан безумный полет на хвосте перетертого троса Ржавый скрежет лебедок и блоков - мелодия бреда Казанова, прогнувшись, касаткой ныряет в поклон менуэта За ключицу держитесь - Безудержный пляс Не глядите в замочные скважины глаз Там, под крышкою черепа, - пыль и сушеные мухи Я рукой в три кольца обовью Ваш каркас а затем куртуазно отщелкаю вальс Кастаньетами желтых зубов Возле Вашего нежного уха. Нет дороги назад - перекрыта и взорвана трасса И не рвитесь из рук - время криво, и вряд ли право Серный дым заклубился - скользим по кускам обгорелого мяса Вдоль багряных чертогов Властителя Века Сего. Что Вы вздрогнули, детка. - Не Армагеддон. Это яростный рев Похотливых валторн В честь одной безвозвратно погибшей. хоть юной, особы. и не вздумайте дернуть Крест-накрест рукой Вам же нравится пропасть - Так рвитесь за мной Будет бал в любострастии ложа из приторной сдобы. Плошки с беличьим жиром во мраке призывно мерцают Канделябры свихнувшейся, пряной, развратной любви Шаг с карниза, рывок на асфальт. где червем отмокает Прах решенья бороться с вакхическим пульсом в крови Кто сказал - Казанова чарует лишь с целью маневра ? Мне причастен пикантный полет на хвосте перетертого нерва Мои напор сокрушит Гималаи и гордые Анды В монотонной свирепости черной и злой сарабанды Треск разорванной ткани Бесстыдная мгла В обнаженной нирване Схлестнулись тела Шорох кожистых крыл - нас баюкают ангелы ночи диким хмелем обвейся И стыло смотри как звезда эдельвейса Раскрылась внутри Как вибрирует в плеске соития мой позвоночник Хрип дыхания слушай, забудь про шаги на дороге Там пришли за тобой, только это до времени ждет Ты нагая взойдешь на разбитые черные дроги И безумный возница оскалит ликующий рот Леденяще и скупо Ударит Луна Содрогнется над крупом Возницы спина Завизжат на дорожных камнях проступившие лица В тусклых митрах тумана Под крыльями сна Расплетут пентаграмму Нетопырь и Желна И совьют на воздусях пылающий бред багряницы Но не помни об этом в упругом пьянящем экстазе Выпестовывай сладость мучительной влажной волны Звезды рушатся вбок, лик ощерен и зверообразен Время взорвано зверем и взрезана кровля спины Кто сказал "Каэанова расчетлив. - тот врет неумело Я люблю безоглядно врастать в прежде чуждое тело Полночь, руки внутри, скоро сердце под пальцами брызнет Я пленен сладострастьем полета на осколке взорвавшейся жизни! Снова - шорох вдоль стен Мягкий бархатный стук Снова поступь легка - Шаг с мыска на каблук И подернуты страстью зрачки, словно пленкой мазутной Любопытство и робость истома и страх Сладко кружится пропасть И стон на губах Подойдите. - Вас манит витрина, где выставлен труп мой... ноябрь 1990 - январь 1991 ЛУНА НАД КАРМЕЛЕМ Памяти Фарруха Балсара Ночь на краю волшебства - Ветер пьян от Луны, Воздух полон жасмина. Мальчик, уйдем, естества Отлучимся неслышно. Как мать от уснувшего сына. Шаг сторожек, и тени, И факел, что плещет тюльпаном... Луч надежды, скользнув по губам Горло сдавит арканом Дай мне взгляд - я тобою пленен. Дай мне руку - я таял облаткой а твоей воспаленной гортани... Жизнь слепила погоней В потоке расплывшихся истин Ты ведь так и не понял Какой в этом смысл - бери, Я даю тебе смысл Так прими, проколи мне хребет копием Почерпни меня лжицей Пролей мою душу В прогорклые соты столетий - Холод и Пламень! - Веруй, пусть вырвана воля из вен, Но артерия вымокла кровью И каплями кормит грудину и Камень. Пронзенный, стучащийся Камень Боль! Воды бредят пролиться вовне Но преграда при устье легла Сон твой тягостно влажен и сладок Вверх, на взметнувшейся к звездам волне Что пролиться вовне не смогла Распадайся на взвесь и осадок!.. Тихо плывем над Землей. под бесплотною, нервной стопой Не преклонятся травы... Мальчик, я болен тобой. Я веду тебя тропами ветра Сквозь кроны дубравы Мы у грани могущества, мальчик, мы в жерле погони И не лги, что ты волен и свят - Ты пленен и неволен. Я раскрыл пред тобой небосвод! Времена изменяют свай ход - Посмотри на ладони... Беспредельная сладость свободы Отринуть свободу Лишь во властном объятии Солнцем пронизанных рук Ты пройдешь За хрустальные своды О, ты прав, эти пальцы так больно тонки, Но смотри - обнажаю предплечье - ты видишь? Расплавленным блеском Обвил мне запястье Браслет саламандры Там, внизу, У излучины мертвой реки, Тростниковою флейтой на черном песке Мной начертана ветвь олеандра, Бьется пламя в пантакле меандра - Прочь! В этом пламени - морока плен, Это магия рвется из рук, Трепеща в переливах сапфира Ночь! Адаманты на черном крыле Путь изогнут, как царственный лук, Пронизав средоточие мира!.. Холодно плыть за чертой Отвергаясь блаженства и славы Во имя незнанья Все, что могло быть тобой Стало тенью Того, В Ком ты начал свое опознанье. Времена расступаются, мальчик, Ступи на дорогу. Раскаленною точкой в луче Приближайся к чертогу Твой Жених полон страсти и ждет, Ты стремителен, ты у ворот, Ты стоишь у порога... О, какими потерями, мальчик, Ты шел к обретенью! Беспощаден полет, Как томительно-сладко бы было Отдаться паденью, Убежать, раствориться в животном тепле, На века позабывши о Том, Кто возлюблен, Чей лик - за покровами тьмы, В Ослепительном Мраке... Мальчик, начни продвиженье во мгле. Стань стрелою, пробившей доспех, будь свиреп и бесстрашен в атаке - О слиянье в мистическом браке! Свет! Распаденье сферических тел, И космический ветер взорвал твою грудь Клочья снов разметав по вселенной! В Свет, за отмеренный твари предел! Обнажилась предмирная суть - Ты есть Он, только Он Изреченный... ---------------------------------- Прим.: В финале песни использованы фрагменты 17-го псалма и стихотворения испанского монаха и поэта-мистика XVI в. Св. Иоанна Креста. ВОСХОЖДЕНИЕ ЧЕРНОЙ ЛУНЫ Из-за дальних гор, из-за древних гор Да серебряной плетью река Рассекала степи скулу. Белый дрок в костер, бересклет в костер Над обрывом стою - Боги! Боги! Как берег крут! Мертвой свастикой в небе орел повис Под крылом кричат ледяные ветра. Я не вижу, но знаю - он смотрит вниз На холодный цветок моего костра Мир припал на брюхо, как волк в кустах, Мир почувстововал то, что я знаю с весны - Что приблизилось время Огня в Небесах, Что приблизился час восхождения Черной Луны. Я когда-то был молод - так же, как ты. Я кадил Путем Солнца - так же, как ты. Я был Светом и Сутью - так же, как ты. и был Частью Потока - так же, как ты! Но с тек пор, как Она подарила мне взор Леденящие вихри вошли в мои сны И все чаще мне снились обрыв и костер И мой танец в сиянии Черной Луны Я готов был собакой стеречь ее кров Ради счастья застыть под хозяйской рукой Ради права коснуться губами следов Мне оставленных узкою, легкой стопой А ночами я плакал, и бил себя в грудь. Чтоб не слышать, как с каждым сердечным толчком Проникает все глубже, да в самую суть Беспощадный, холодный осиновый кол Бог мой, это не ропот - кто вправе роптать, Слабой персти ли праха рядиться с Тобой, Я хочу просто страшно, неслышно сказать - Ты не дал, я не принял дороги иной, И в этом мире мне нечего больше терять, Кроме мертвого чувства предельной вины - Оттого я пришел сюда петь и плясать В восходящих потоках сияния Черной Луны ! Я пришел сюда из-за дальних гор Ибо ныне я знаю, что делать с собой В шесть сторон кроплю, обхожу костер Подношу к губам горьких трав настой Бог мой! Свастикой в небе орел повис Под крылом, крича, умирают ветра, Вот Она подходит, чтоб взять меня вниз. Чтобы влить в меня жажду рассечь себя Я раскрыл себе грудь алмазным серпом, И подставил, бесстыдно смеясь и крича, Обнаженного сердца стучащийся ком Леденящим, невидимым черным лучам Ведь в этом мире мне нечего больше терять Кроме мертвого чувства предельной вины Мне осталось одно - это петь и плясать В затопившем Вселенную пламени Черной Луны. октябрь 1992 РАДОСТЬ МОЯ... Игорю Ускову, художнику Радость моя, вот и все. Боль умерла на рассвете В нежных перстах облаков Розовым шелком струится Еще не родившийся день. Вздох мой, как стало легко! Воздух вливается в окна, Время. Мы вышли из дома, Мы стоим над обрывом, Встречая рассвет. Радость моя, вот и все, Боли отныне не будет Золотом плавятся горы И вспыхнули реки - Осанна - И солнце взошло. Свет пронизал нас насквозь! Мы прозрачны для света! Мальчик, ты понял, что стало с тобой В это утро? Ты понял... Что ж, скоро ветер окрепнет и мы Навсегда оттолкнемся от тверди. Мы ворвемся на гребне волны В ледяное сияние смерти... Радость моя, мы летим! Выше, и выше, и выше, Города проплывают под нами И птицы с ликующим криком Взмывают под самое небо Прощаясь с тобой... Все для тебя в этот день! Горы, и реки, и травы, Это утро - последний подарок Земли Так прими его в Вечность с собой! Плачь, мы уходим отсюда, плачь, Небеса в ледяной круговерти, Только ветер, сияние, плачь, Ничего нет прекраснее смерти! Плачь, слышишь - Небо зовет нас, так плачь, С гулом рушатся времени своды, От свободы неистовой плачь, Беспредельной и страшной свободы! Плачь, мы уходим навеки, так плачь, Сквозь миры, что распались как клети Эти реки сияния! Плачь! Ничего нет прекраснее смерти! март 1993