Альберт открывает глаза.
Как вы его делали?
Ну как, как?
Вы его поймали?
Нет, нет, я спрашиваю.
Герман, вы его поймали и держите, или вы его положили?
Короче, расскажи.
Ну, а что его держать?
Положили.
Альберт чувствует себя положительно.
Где положили, там и лежит.
На груди лежит рубин.
Ага.
Это если вы его нашли.
Хорошо.
А что, он в одессе?
До двенадцатой.
Просто или что?
Ну, да, ну.
Сейчас.
Четыре.
Нашла, я думаю.
Рубин, рубин.
Только он тебе теперь не нравится.
Это проблема Альберта.
Это его рубин.
Значит, порченый рубин, ты можешь назвать.
Да, это его рубин.
И конец засаде.
Хорошо.
Лежит Альберт, положил куртку на груди, съем на руках рубин, открывает глаза, смотрит на вас.
В глазах, эээ, в глазах страх.
Ты же помнишь, Альберт, что, что подшествовало твоему, эээ...
Да, да, да, да.
Отключению.
Да.
Ха-ха-ха.
Ну, он просто лежит и боится, или он там, не знаю, вскакивает.
Ну, не знаю, Альберт вон где-то.
Ну, Альберт, блин, давай, рассказывай.
Чего ты тормозишь?
Я вздрагиваю, да, и это самое, если ты на меня кричишь, поворачиваю голову и говорю, Урсула, я...
я был в огненной стране.
О, Успельхейм.
Как ты сказала?
Успельхейм.
Спилхеем.
Му-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у.
Спельхеем!
Спельхейм и это все, это просто корень такой.
Му-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у-у.
Тебе...
Ну, хорошо, неважно, хоть горшком назови, что сказали-то?
Тебе привет, Атаеш.
А-самой ей было слабо сюда пойти!
В конце концов.
Она сказала, что...
Только она больше тебя любит, по-моему.
Урсула, говорит Роберт.
Она...
Я не знаю, что такое Аиш, но, типа, смотри, в Кузнеце три взрослых мужика.
Может, она стесняется?
Она не любит никого.
Она...
Она другая.
Она сказала, что найдет мою семью.
Она это говорила, между прочим, еще...
Нет.
Нет, теперь...
Теперь все по-другому.
Теперь это правда.
Что мы скажем Лаймонде?
Я...
Я не знаю.
Я...
Я...
Урсула, я...
Иди сюда.
Вставай.
Ты встать можешь?
Нет, я не иду.
Я говорю, ты встать сможешь?
Я, наверное, сажусь на этой самой.
Видимо...
Рубин, видимо, соскальзывает с моей груди и на пол.
Вот, я поднимаю рубин.
Рубин нормально выглядит для меня?
Для тебя нормально.
Для тебя нормально.
Вот.
Я говорю, слушай, я...
Ты...
Ты...
Ты...
Ты...
Ты даже не представляешь, я...
Ты...
Ты великая ведьма.
Очень скептическое выражение лица.
Скрещенные руки на груди.
Взгляд к потолку.
Нет, ты не понимаешь.
Даже...
Даже Айша, она...
Она просто...
Она очень удивилась, что...
Что я оказался там.
Не ждали.
Это все ты.
Ну что ж, надеюсь, хотя бы Наковина к нам придет лично.
Да.
Усула, я просто к ней кидаюсь и начинаю обнимать.
Чего ты ленишь?
Я...
Вот, я начинаю плакать и целовать ее.
У меня реакция наступила.
У тебя поиход наступил.
Герман, говорит Роберт, беремся.
Ага.
Подхватывает...
Два здоровых мужика тебя подхватывают, Альберт, за руки и окунают на улице в суброп.
Старым, проверенным, винтерландским способом.
Ну, в общем, так сначала бы и покачать, и...
Зачем покачать?
Зачем покачать?
Они его приподняли на руки, вынесли, а потом в суброп, да, перевалили через руки, как бы через себя, потому что он просто нырнул рыбкой в суброп.
Отлично.
Я падаю в суброп, потом...
Надо было его поставить на голову в суброп, вот так вот, как Деев.
Нет, опасно.
Ну да, ноги торчат.
Да я знаю, что опасно, конечно.
Вот, слушай, так суброп это после вчерашнего снегобада как раз хороший, если можно так...
Ну да, там можно и головой, и по пояс опустить.
В общем...
Голова по поясу выходит как-то...
Как-то не...
Столичненько.
У него была голова по поясу.
Из субропа я на четвереньках выбираюсь на менее глубокий снежок, переворачиваюсь на спину, и просто лежу, смотрю в небо...
Как-так-так, ребята, окунули...
Что, тесты, расскажи.
Шевелю руками и ногами, делаю снежного ангела.
Я так и знал, я так и думал.
Взгляд мой стремлен в...
В бесконечность.
Ребята, вытащить...
Окунули и хватит.
Вытащить его, а то заболеешь.
Ага, отставить макать капитана.
Я говорю, нет, теперь я не заболею, я...
Он уже заболел.
Я...
Я буду жить.
Я буду жить, пока не встречусь со своими.
И раслучиться.
Вот видите.
Я не сказала, что он умрет от обморожения.
Я сказала, что он заболеет.
Ты что, хочешь, чтобы тебе твои духи дали нагонять за то, что ты простыл?
Ну, это я очень скептично, честно говоря, говорю.
Насчет, ну, типа, духи сделают, нагоняй.
Нет, нет, конечно, нет, нет.
Давай!
Да, да, стою, поднимаюсь.
У меня, депутаты и дамы, говорит Роберт, очень простой вопрос.
Мы сегодня выезжаем или нет?
Ты все собрал?
Да, да, да.
Здрасте, приехали.
Урсула.
Конечно, я все собрал.
Собаки еще не прижены, конечно.
Ну, вот, все.
Ну, да.
Молодец.
Сразу видно, начальник экспедиции.
Конечно же, мы выезжаем.
Все, все, все, пошли.
Тогда вставайте, Альберт, и прыжками к возу.
Ну, в общем, да, встаем.
Ага.
Санком.
Да.
Я Альберта хватаю, вот, я Роберта хватаю за руку и...
Чмокает себя в щеку?
Уношусь санком.
Чмокает себя в щеку, потом поднимает на руки, морчит, проносит нюхом, морчит, опускает.
Нет, говорит, что-то ты тяжелая.
Ладно, сейчас специально.
Да, и с каждым днем я буду все тяжелее.
Я помню.
Осенью даже не сможешь поднять.
Я помню.
Ну, а теперь он тебя целует в губы.
Я еще успею тебя потаскать на руках.
Ну, и, в общем...
Уносимся.
И, в общем, да, собираетесь, запрягаете лайк, лайки лают.
Да, да, да.
Да, этот лайк знакомый с детства.
Вас выбегает провожать, вас выбегает провожать...
Данька.
Данька, да.
Да, широко улыбается, то самое, машет вам ладошкой, улыбается во все свои фисти и зубов.
Да, я ему говорю, вот, слушай, давай, давай, давай, давай, давай завозим сделку.
Научишься говорить, возьмем с собой на ярмарку.
Ха-ха-ха.
Серьезно кивает себе?
Серьезно тебе кивает?
Прижимает ладошку к тебе, к твоей гудина против сердца.
Ну, я повторяю уже.
Да.
И, так сказать, резко кивает, как будто бы подтверждает согласие, типа, заключили.
Потом разворачивается и убегает.
У нас вышел, выбегает ты, где я провел, поймал за шкирку, задвинул за себя, вышел, вас провожает.
Пойдет, провожает, в общем.
Ну, что же, говорит, еще свидимся, надеюсь.
Конечно, свидимся.
Жизнь, наверное, длинная.
Ну и...
Да, и выезжаем.
Видимо, выезжаем.
А, Урсул, ты со мной.
Да.